— Вы говорите, как истинный офицер военно-воздушных сил, которому отставка точно не угрожает, — сказал президент с улыбкой инквизитора.
— И ВВС согласно плану будут в шоколаде, я замечу, — добавил Гофф. — ВВС и флот просто в восторге от своего грядущего статуса.
— Я говорю как председатель Объединенного комитета начальников штабов, а не только как офицер ВВС, сэр, — ответил Венти Гоффу. — Я нахожу этот план хорошим началом. Он свидетельствует о позитивных изменениях в военной стратегии, применительно к двадцать первому веку. Эти изменения, я считаю, просто необходимы. Поэтому я полностью поддерживаю президента.
— Но как этому отнесутся ваши люди? Что скажут представители других родов войск?
— Настоящий солдат будет делать то, что приказано, — честно ответил Венти. — Остальные поднимут крик. Они будут называть вас предателем. Будут призывать к вашей отставке, возможно, попытаются объявить импичмент. Вот когда вам нужно будет показать силу ваших убеждений. Будет ли общественный резонанс громче, чем голос вашего сердца? Если вы сможете услышать голос своего сердца за бурей общественного и мирового мнения, все будет хорошо. Но это ваша задача, сэр, а не моя. — Венти вздохнул, на миг отвернулся, и добавил: — А что касается моей службы и выхода на пенсию, то я за них не переживаю. Я все равно навеки останусь в истории как человек, бывший председателем во время самой большой встряски во всей военной истории США.
— По крайней мере, ты за меня, — сказал Торн. Венти продолжал по-уставному смотреть на своего главнокомандующего, даже после того, как президент ему подмигнул. Затем президент повернулся к госсекретарю Эдварду Кершвелю.
— Ладно, Эд, я вижу, у тебя на меня зуб. Ну что, давай, стреляй.
— Сэр, вы знаете, что я думаю об этом плане, — зловеще сказал Кершвель. В отличие от Гоффа и большей части администрации Торна, Эдвард Кершвель, бывший посол в России, сделавший карьеру в Госдепартаменте во времена Мартиндэйла, не был его близким другом. Но президент настаивал на прямом и открытом диалоге между своими подчиненными, и Кершвель сразу же ясно дал понять, что будет пользоваться этим по полной.
— Я опасаюсь, что этот план подорвет всю структуру нашей внешней политики. Сотни, если не тысячи программ, соглашений и меморандумов о взаимодействии по сотням вопросов, дипломатические соглашения по авиации, разведке и материальному обеспечению, все, что было заключено за несколько десятков лет. Ваш план угрожает полностью разрушить все это.
