Костя, сосредоточенно молчавший последние несколько минут, неожиданно разговорился. Молчаливое напряжение, чувство ответственности давили его, ему надо было как-то подбодрить себя, перейти на другой ритм, и он стал говорить, говорить без умолку.
— Держись! Хорошо! Молодец старый конь! (Это в адрес «Мустанга».) Но, но, веселей поднимайся в гору. Они совсем отстали. Сейчас положу право на борт! Нет, еще рановато. Крайний слеза так и ждет, чтобы броситься в атаку. Только попробуй…
Великий Кальмар и вся нечисть глубин! — неожиданно выругался Костя. — Кто это выключил гидрофон? Неужели я сам? То-то, чувствую, чего-то не хватает. Как там Протей? Протей! Жив, дружище?
В тот же миг Протей ответил:
— Впереди «твердая смерть»!
Мы поднялись на гребень, и через экран локатора протянулась сверкающая полоса и тут же погасла: мы скатывались в «долину».
Лот показывал тридцать метров.
Как далекий гром рокотал прибой.
Костя посмотрел на меня. В глазах его мелькнула растерянность. То же самое он, наверное, увидел и в моем взгляде, и к нему вернулась прежняя сосредоточенность. Суставы его пальцев, сжимающие штурвальное колесо, побелели. Он не изменил курса, а вел «Мустанг» прямо на рифы. Я протянул руки, чтобы повернуть колесо.
— Оставь… Только так. Единственный выход!.. Пройдем на гребне…
Костя стал сбавлять обороты двигателей. И скоро я заметил, что мы держимся на гребне водяной гряды, летевшей к рифам. Волна мелководья стала расти, катер высоко задрал нос, мы уже не видели бушующей пены на рифе, только грохот сотрясал весь «Мустанг» и все наши внутренности.
Заскрежетало по днищу. Катер развернулся лагом, то есть боком к волне, затем его стало вращать вдоль продольной оси, ударился прозрачным куполом о скалу, и наступила тишина.
После скачки и судорожных прыжков «Мустанг» будто переминался с ноги на ногу. Я открыл глаза, стараясь понять, что произошло.
Низко, над прозрачным куполом кабины пролетали синеватые клочья туч. Ухали и шипели волны, омывая мою гудящую голову, и бежали по лицу, шее, стекая за воротник рубашки.
— Наконец-то ожил, — услышал я знакомый голос.
Повернув голову, я увидел Костю с термосом в руке. Тоненькая струйка стекала из блестящего изогнутого носика термоса мне на голову. Ледяная вода приятно обжигала кожу.
— Вот и все, — Костя заглянул в термос и бросил его в сторону.
— Что все? — спросил я чужим голосом. — Вода кончилась?
— И вода, и ты, наконец, открыл глаза. Ох, и повозился я с тобой. Сидишь, блаженно улыбаешься и мычишь, как глухонемая сирена. Должен признаться, что ты дьявольски напугал меня. Почище Джека. Почему ты не пристегнулся ремнем?
