В недобрую минуту он поехал…
Примета первая: купец без бороды.
Вторая посерьёзнее примета:
Поймали нАрочного возле слободы.
Шли слухи, что в яицком войске
Петр Третий объявился. Государь!?
Он жалует и волей и землею,
И от подушной подати освобождат.
А в это время, помните Чичерина,
Что в заливном, паштетах был мастак…
Он о народе ничего не ведал!
Крестьяне и воспользовались. Враз
Захвачены и села, и деревни,
Что близ Челябы, Шадринска… Народ
Уже пошёл в народно ополченье:
Устал от тягот он крестьянских и невзгод!
То манифест Емельки Пугачева
Протест народный мощно поджигал…
Такую бурю проморгал Чичерин!
Он в это время вкусно ел и крепко спал.
А мы к Епишке снова возвратимся…
В селе он Теченском! К капралу там попал.
Он поначалу даже не смутился,
Он хитрый план, как смыться, мозговал…
Однако, нет! Удрать уж не удастся!
Он это понял, так как тот капрал
Евсевьевым Матвейкой оказался,
Который про Епишкины дела всё знал.
«Ну, сказывай, хапуга! Душа лисья!
Куда путь держишь? Что везёшь с собой?
Неужто краденую соль сбывать в столицу? —
Прилюдно говорил ему Матвей. —
Так жди допроса, борода козлова,
В холодную его, в холодную его!»
«Мне бы подать горшок сметаны, чтобы,
Чтобы не окочурился к утру…»
«Чёрт с ним! Подайте жбан сметаны!
Пусть перед смертью он от пуза ест…»
Епишка ест, в сметану отправляя
Разорванный секретный свой пакет.
Он челобитную свою смешал с сметаной,
И ест, чтоб не попалась! Долго ест…
А сам он за гусей переживает!
Добро ведь пропадает. Оно здесь!
Вновь в голову приходит мысль шальная:
Гусей, как можно больше, жрать и жрать…
И вот Епиходон опять свою слезу пускает
И просит жареного гуся или два.
Подали. Съел. Ещё подали… Снова!
Епишка рад! В душе возликовал:
«Наемся до отвала гусей, чтобы,
Чтобы поменьше им я оставлял!»
