– К порядку! – крикнул Полфунтиков. – Это кто сзади зявит про контрреволюцию?
– Все галдят, как белены объелись, – ответила старуха.
– И даже чересчур глупо. Сперва надо выслушать, а потом галдеть.
– Тебе хорошо – мужиковское дело. А ну-ко у меня хлебы перекиснут! – продолжала старуха.
– Не мешай, бабка! Али Николай по сердцу?..
– Что ты, милый, мне теперь что Микалай, что Гаврил, – тьфу! Об сырой земле думаю.
– Все вы думаете! Через то нет и ревдисциплины, что царизм уважаете. Вы знаете, что по всему уезду открыты женмитинги? Не знаете. Только у нас не бросают приверженности. А благодаря, что есть такие товарищи, даже занимают высшие оклады. – Полфунтиков многозначительно поглядел на закрытые двери председательского кабинета. – Им – хаханьки да хихиньки, на женмассу они, можно сказать, харкают. Я не буду называть фамилии, догадайтесь сами, кому спичка в нос.
– Жене твоей, – сказала молодая беременная красноармейка. – Почему мне не даешь способию?
– Вот так сказала! – засмеялся Полфунтиков. – Что я, кую деньги-то?
– Нет, ты их пропиваешь, утроба ненасытная, Феньке Рыжей носишь! Бабы, лупи его!
– А ну, тронь, – насмешливо сказал Полфунтиков. – Антанта заявилась! А, между прочим, есть у тебя мандат?
Глаза красноармейки стали круглыми.
– Что-о? Ты что сказал? – прошептала она, бледнея. – Ты что сказал при народе? – И в тот же миг по присутствию раздался звонкий звук пощечины. – Еще?
– Да ты сдурела? – спросил Полфунтиков, хватаясь за щеку.
– А ты нас срамить согнал? – спросила красноармейка, опять размахиваясь.
– Товарищ Горизонтов! – закричал Полфунтиков, закрываясь от бабы «Вестником коннозаводства».
В открытых дверях кабинета, прячась за баб, секретарь и председатель волисполкома приседали от хохота.
– Хорошенько его, хорошенько, – шепнул председатель.
– Тащи на улицу! – заверещали бабы. – Снегу ему в портки!
– Бей!..
– Караул! Милиция!.. Товарищ Горизонтов! Товарищ исполком! – вскочив на диван и отбиваясь от баб ногами, кричал растрепанный Полфунтиков.
Но бабы стащили его с дивана.
– В начальство влез!
– Ишь, охаверник, насмех собрал!..
– Да еще хочет гнать в город окопы рыть!..
– А дома ребятишки дохнут!..
– Книжкой-то его, книжкой по голове!..
Кто тряс Полфунтикова за волосы, кто колотил кулаками по спине, кто – «Вестником коннозаводства».
– Крой!.. Мажь!.. Так его, кобеля… – восхищенно ржал Ван Онухрич. – По рылу-то, по рылу прилаживай!..
Вечером истерзанный Полфунтиков писал в уезд:
