— Понимаете, в чем дело, товарищ дежурный, — сказал Вовка, как всегда подчеркнуто интеллигентно, — капитан Соколов наш друг. Если он узнает, что вы не пустили нас…
Младший лейтенант внимательно посмотрел на Вовку и, наверное, подумал: «Парень в очках врать не будет».
— Соколов спал на моем месте, — запросто сказал я, как будто Соколов был мой дядя.
— Где это он спал?
— В вагоне-теплушке, когда ехал сюда, в Новосибирск. Я ему свое место уступил. Он тогда и сказал: значит, мы друзья. Чего надо, заходите.
Младший лейтенант зачем-то потрогал козырек новенькой фуражки, взял телефонную трубку и попросил Соколова.
— Товарищ капитан, докладывает дежурный снизу. Тут вас спрашивают два парня. Говорят, ваши знакомые. Вы якобы спали на их месте в вагоне-теплушке!.. Слушаюсь, товарищ капитан. — Дежурный положил трубку. — Третий этаж, комната тридцать два.
Мы летели по лестнице как на крыльях.
— Я же говорил, Вовка, все будет в порядке!
Мы остановились у комнаты тридцать два, чуть перевели дух и постучали.
— Заходите! — послышался знакомый голос.
— Здравия желаем, товарищ капитан! — по-военному четко крикнули мы.
— Вот они, орлы, — весело сказал Соколов и поднялся из-за стола нам навстречу. — Как это вы очутились здесь? — спросил Соколов, пожав нам руки. — Вы же в Анжерку ехали.
— Мы из школы убежали, — отрапортовал я без всяких околичностей. — Хотим на фронт.
— Вот это да! — протянул капитан и посмотрел на нас, как будто видел в первый раз.
— Вы же сами сказали тогда в вагоне, товарищ капитан: «Фронт — святое дело для каждого…»
— Может, и сказал, — произнес капитан и опять странно посмотрел на нас. — Сколько вам лет?
Мы выдавили из себя ненавистное слово «шестнадцать».
— Рановато на фронт, — заявил Соколов и сел на свое место. — Через два года приходите.
— Возьмите нас добровольцами, — попросил Вовка. — Сейчас все на фронт идут, даже старики.
Я добавил:
— Там внизу призывники стоят. Некоторые ростом меньше нас.
— Нет, нет, ребята! Не может быть и речи. Через два года приходите. — Капитан опять поднялся со своего места. — Должен вам сказать, что война — это не веселая игра в солдатики, как вам кажется. Это грязные окопы, пули, разрывы бомб, оторванные руки и ноги, смерть.
— Не страшно нам это, товарищ капитан, — сказал я.
— Это тебе сейчас не страшно, — вдруг закричал капитан, и его брови-гусеницы угрожающе сомкнулись, — а когда приедешь туда, на фронт, по-другому заговоришь!
— Но ведь вы же пошли на войну не задумываясь, — послышался Вовкин голос.
