— Угу, — кивнул Васька.
— Договорились?
— Обижаете, Зинаида Анатольевна…
— А бут где добыл?
— Обижа-а-аете!..
— Ишь ты!.. — Зинка с любопытством оглядела Ваську.
Позавчера заказала работу, а сегодня уже фундамент, выпиравший из земли в двух местах, заново перерыт, забит бутом.
— Молодец, — сдержанно сказала Зинка.
А все было просто. Остатки денег — даже в столовой кормились в долг до аванса — Васька зажал и нанял на них экскаватор в ПМК. Тот за час прокопал им траншею под фундамент. Пятерка — всего делов. Чем вручную корячиться. Да за бутылку скрепер — там же в ПМК. Скрепер по стройплощадке повертелся; сам в себя кирпич битый сгребал. Опять-таки — чем бут ждать.
— Смотри, бригадир! — пригрозила Зинка. — Хоть один силикатный увижу — сразу в шею!
Она прошла над траншеей: выглядывала белый силикатный кирпич. Даже раскидала кое-где бут. Не обнаружила.
Белый кирпич, облицовочный, воды боится, и кладут его только в стены снаружи, а в основание, в фундамент — ни-ни! Раскиснет в воде — фундамент сядет — стены полопаются..
— …Прорабша там… с другой стороны. В окно стучи…
Глеб подошел к окну.
Зинаида Анатольевна сидела на кровати, на коленях — аккордеон. Она играла, прижавшись к нему щекой, одной рукой растягивала мехи. Зинка пела, и песня ее просачивалась на улицу: «…Сладку ягоду рвали вместе, горьку ягоду — я одна…»
«Жидковато, — подумал Глеб, — против Лидки не тянет…»
Глеб вспомнил про Лидку и поморщился. Вернется в Москву, опять она голову долбить начнет: женись — «узаконить отношения». Да пропади ты пропадом, Лидия Васильевна!
Он затушил сигарету и тихонько постучал в окно. Зинаида Анатольевна вздрогнула, сдвинула аккордеон на постель, мехи развалились.
— Открыто там, — Она глянула на себя в зеркало, сунула ладонь в волосы.
— Чего ж у вас окна замкнуты? — Глеб расстегивал на пороге сандалии. — Жарко…
— Не снимай, все равно полы мыть.
— Неудобно как-то… — просипел снизу Глеб, расстегивая второй сандалий.
— А чего ж ты такой плешивый? — Зинка ногой поправила перед ним дорожку…
— Порода такая, неволосатая… — Глеб распрямился. — Раньше-то были, раньше все было… — Глеб вдруг усмехнулся ни с того ни с сего.
— Ты чего? — удивилась Зинка.
— Да так просто… Егорыч так же вот говорил… про зубы: были, мол…
Зинаида Анатольевна пожала плечами, но Глеб объяснять не стал; достал из кармана газетный комочек, развернул его:
— Вот! Мумие. На Памире наскреб…
— Чего? — Зинаида Анатольевна недоуменно глядела на него.
