— Слушай, сосед, давай напрямик, — Полночь, похоже, начал терять терпение. — Сыновья теперь наши. Они так решили. Так выбрали. Я тебя понимаю, но, прости, Борозде я не указчик. Она сама себе госпожа, и даже Месяц, её жених, слова тут не имеет. Жаль мне, что так вышло. Но, поверь, и для мальчишек твоих, да и для тебя тоже — всё к лучшему.
— Ты говори, Полночь, говори, — Лемех откинулся, левая рука упала на загривок Найды, пальцы неспешно почёсывали собаку за ушами. Та аж зажмурилась от удовольствия. — Расскажи мне, почему я счастлив должен быть, обеих сыновей лишившись. Что с хозяйством моим станет, как состарюсь? Кто меня с женой лелеять-покоить станет, когда годы наши придут, как мы сами тестя с тёщей наших лелеяли до их последних дней?
— Вступи в Стражу, — пожал плечами Полночь, — и всё разрешится.
Несколько мгновений Лемех помолчал, вглядываясь в лицо эльфа, да так пристально, что тот невольно поёжился.
— Что тебе опять не так, сосед? Прямая ж выгода! Княжьи подати, церковную десятину — побоку. Нам двадцатый сноп — право же, невелика тягота. Что сверху продать захочешь — уплатим золотом. Вы, люди, золотишко-то любите, а у нас его девать некуда. Мы колец да украшений немного носим, из золотой посуды не едим, нам Лес всё даёт. И с сыновьями рядом будешь.
— С сыновьями я и так рядом, — медленно сказал Лемех, по-прежнему не сводя с Полночи пронизывающего взгляда. — Потому как если мы добрые соседи, лишь изредка, бывает, ссорящиеся, — так кто ж мне помешает к ним в гости прийти? Или их на побывку позвать? А, Полночь?
Эльф осёкся.
— То-то я тебя сидел и слушал, да на ус мотал, — продолжал хуторянин, — всё ждал, когда проговоришься. Ну и дождался. Хитёр ты, эльф, годы прожил бессчётные, да люди-то ещё хитрее. Службуто я во всех видах повидал, и коль нужны тебе в твоей Страже были те, кто и впрямь чем-то полезен, так отчего их домой не отпускать? Лес твой красив, кому-то и впрямь по сердцу придётся, чего тут хитрить?
Полночь зло сощурился, кулаки сжались — однако он тотчас овладел собой.
— Таких, как я, Лемех, в Зачарованном Лесу не так уж много. Хватает и тех, кто… людей на дух не переносит, скажем так. Кому старые пути милы. Есть у нас такие, что Спасителя в лицо помнят, свидетели Его самого первого прихода — ну как им, скажи на милость, о людях высокого мнения быть? Вы ж исчезаете, как для вас самих бабочки-однодневки исчезают.
— Зубы мне не заговаривай, — ухмыльнулся Лемех. — Речь не о том.
