Они оставили домработницу Свету убираться, а сами вышли на уголок Спиридоньевского переулка. Народа на Малой Бронной все прибавлялось. Вот уже целая экскурсия ползет, глазеет по сторонам, и экскурсовод что-то громко поясняет.
— Мрак, — сказала Сусанна. — Вот за это ненавижу выходные. Здесь как на вокзале.
Они дошли до французской кондитерской, открыли дверь, выкрашенную в нежно-салатовый цвет, прошли мимо сияющей витрины, кивнув девушкам-продавщицам, в глубину маленького зала и устроились за накрытым белой скатертью столиком, заказав кофе и знаменитый конфитюр с жасминовыми лепестками.
— Эпикурейцы, да? — усмехнулась Сусанна. — Жрать с утра жасминовые лепестки положено только эпикурейцам, да, Региночка? Гиперборейцы с утра должны не сибаритствовать, а в пикет вставать единичный. А затем париться у ментов в отделении, взывая к правам человека.
— Ты в театре, что ли, вчера была? Смотрю — дух боевой, — улыбнулась Регина.
— «День опричника» в Ленкоме. — Сусанна подняла большой палец. — Во! Сила. Вся Москва там. Билеты из рук рвут. А только и разговоров было — сколько спектаклей успеют сыграть при аншлаге, прежде чем какие-нибудь завалятся оскорбленные в чувствах с дубьем и свиной головой на блюде. Но нет, терпят «День опричника» и то, что публика валом валит. Терпят сквозь зубы, потому что сверху окрик был громкий. Писателя Сорокина выжили из страны, а пьесу его Ленком поставил. Давно я такого не видела — таких лиц в зале… Сейчас, куда ни придешь в театр, все словно из-под палки играют. Смеяться не хочется, словно разучились. Вообще как все быстро деградирует! Это уже в глаза бросается. А тут над всей этой мертвечиной словно свежим ветерком повеяло. Надолго ли? Я даже, возможно, второй раз схожу, хочешь со мной?
— Мне Ло не хочется одну вечером оставлять, — сказала Регина.
— Как она?
— Ты каждый день меня об этом спрашиваешь. Все так же.
— А психотерапевт что говорит?
— Никакого прогресса.
— Как же никакого — она в первые дни вообще ничего не помнила! Ни отца не узнавала, ни брата с сестрой.
— Меня она узнала. Но я ведь позже приехала. Ее уже из реанимации в палату перевели.
— Дочь всегда мать узнает. — Сусанна положила свою руку на руку Регины. — А если гипноз попробовать?
— Психотерапевт в гипноз не верит. Гипноз, говорит, это просто внушение. А что Ло внушать, если она ничего не помнит и до сих пор за все эти три года так и не вспомнила, что произошло?
— Даже не верится, — сказала Сусанна.
