.
Невеста 1. Эти картинки будут на стене?
Художник. Да, это в стиле итальянского ренессанса, очень богато.
Невеста 1. Да?! Мне лучше бы кровать и меньше всего этого хлама, и поскорее, я так хочу лежать. А тут работы, я смотрю, что много.
Художник. Мы постараемся, конечно.
Невеста 1. Ну да. Ну, в общем, все я посмотрела. Слышь, ты, художник, подойди сюда, мне надо, понимаешь, побыстрее, загнать под юбку моего бычка, а после я заплачу вдвойне, когда я стану здесь хозяйкой. Ну, как тебе… Чтобы сделать все тут побыстрей, ну, например, до конца недели, или за месяц, наконец…
Художник. Ну мне надо все обдумать.
Невеста 1. Ты думай. Да когда придет сюда любимый мой, скажите, а в общем ничего… Он тем хорош, что у него в запасе гораздо меньше слов, чем у меня, а это надо постараться. У вас есть месяц, думаю, не больше. Ну, до свидания, художник, и не забудь, что я тебе сказала. Все это ерунда, мне только постель, а ключи от рая – они в моих ногах и чуть повыше. (Обращаясь к Нине.) – А что это вы лицо свое кривите? Вы кто?
Нина. Была биологом, а здесь уборщица и по совместительству кухарка.
Невеста 1. Вы мне подходите, я, может быть, могла бы взять стелить под вечер мне кровать, а утром ты мне несла бы кофе.
Нина. А Ваша, извините, вся работа, в чем заключается сейчас?
Невеста 1. Сдвигать и раздвигать мои ноги. Я думаю, что потом все будет также.
Нина. Какие времена… Пусть плачет навзрыд Шекспир, каким дешевым может быть наш мир.
Невеста 1 (у двери). Ты что, сейчас ругалась?!
Нина. Ну что Вы, нет, я шепотом вас благословляла.
Художник (закрывая дверь за ней). Да, штучка та еще, или из тех, у которых мозг безмысленно здоров. Раздвинула ноги, и все, вперед, на запах подойдут быки, хочешь – их бери, а хочешь – отгони.
Нина. Мне жаль ее, она не знает…
Профессор. Прелюдии любви, Вы разрешите я приглашу Вас на танец. И буду я читать стихи. Вы разрешите поднести Вам мир, о вечная мелодия блаженства. Мне хватит то, что были Вы, и я не пожалел, что вышел в свет из света (они танцуют).
Художник. Былые время, смешные времена, когда они искали, кроме тела, еще какие-то слова, чтобы им стало больше света. Смешные времена, которых жаль и мы учились ремеслу, которое должно было, по сути, создать весь этот мир, как красоту. Портвейн, божественный напиток художников, поэтов тех времен, и стоимость была под стать кумирам – дешевле не было напитка.
Профессор, ты, наверно, пил всегда коньяк из папиных чиновничьих бутылок, пока к тебе не подошла с большим ярмом твоя невеста, теперь покорная жена, с грузом измен, стихов, ошибок… Но у нее есть воспоминания, а у тебя?! Только она. Кончайте танцевать, профессор
