Серега. Марина, вот дает, она была отличницей у нас, и с высоты смотрела на меня, правда, тогда, и потому я верю всем ее словам. Она все понимает лучше, и как она за шею Вас!!! Ну, что, идем мы дальше. Марина, вперед, Марина, вперед!
Нина (художнику). Ну вот она пришла.
Художник. Кто ?
Нина. Желаемая правда, ведь, если снимем шелуху, то, как мы себя представляем, и то, что мы уже действительно никто, и столько лет пытаемся не видеть это сами. Но жизнь – она такая, как она, ее ты не обманешь, наступает время истины, мой друг, последний бой. Сумеешь защититься?! Пока ты убегал – она тебя догнала.
Художник. Ну нет, мы попытаемся еще с ней потягаться…
Нина. Да, конечно, но жаль…
Художник. Чего?
Нина. Я сделала ставку сейчас не на ту команду, но правда и в том, что не жалею, только знаю, что время наше пришло. Вперед, придумай, что-нибудь. Мой совершенно плох…
Художник. Тронув и испортив вот этот благородный круп коня, над которым я очень долго бился, не просветите ль Вы меня, чем занимаетесь сейчас, когда высокое искусство вызывает такое раздражение.
Марина. Ну, конечно да, все должно быть максимально честно. В каком-то роде, я Ваша коллега, и в перечне услуг я занимаюсь задними частями тела, и поверьте, достаточно успешно.
Художник. Все понятно, куда можете подняться Вы?! На высоту – до середины тела.
Марина. Ну, это неприлично. Вы грубы. Хотя, уметь прощать – ведь это тоже дело. Ведь Вы такой же, Вы начали с того же. Тут дело в подсознании Вашем, ведь почему тогда – со всей картины, – Вы начали с того, что диктовала мысль и в подсознании лежало Ваше виденье мира – с задней части тела, а если мы заглянем мы дальше внутрь, то обнаружим все Ваше отчаяние, и эта картина – или Ваш автопортрет, или портрет несчастной эпохи.
Художник. О, Екклесиаст, смотри, как все она перевернула, ты больше знал, ты был царем, а нам деваться некуда от этой кары, все потому, что мы давно попали (поднимает руки взывая к небу). Но Вы мне не сказали, все-таки чем занимаетесь конкретней.
Марина. Я прикрываю голые желания, и мысли, которых сейчас нет, красивыми обертками или конвертами, в которых краткие, но понятные пожелания, когда откроете конверт. В нем то, что все хотят и также получают, когда конверт мой открывают.
Художник. Так вы пишите стихи?
Марина. Нет. Я продаю трусы, вернее, нижнее белье, но я еще продаю со смыслом, и потому продажи идут достаточно успешно.
Сергей. Ха, ха. Ой, не могу. Марина, ну ты человек, как завернула. Нокаут, чистый нокаут.
