Зачем вы родились? Жизнь – это не лабораторные отношения, и не совмещение позиций. Зачем вы родились, если никогда не узнаете, что такое настоящая страсть?!
Вы никогда не увидите настоящий свет солнца и красоту цветов. Вы никогда не услышите зов сердца. Спросите себя, зачем пришли сюда, и не найдете ответа. Вы похожи на гламурные журналы, вы одеты так же и ходите так же, и ждете, что вас кто-то оценит. Вы не знаете, что такое мелодия чувств! Ваша жизнь зиждется на гламурной макулатуре.
Что искать? Спросите вы. Отвечаю. Мелодию красок. Их можно увидеть только сердцем. Поверьте, вам станет легче. Уйдет один персонаж, потом другой. Это будут всего лишь образы, хорошо или плохо исполнившие партию в вашей любимой, героической, но только вашей, «симфонии» под названием «Моя жизнь».
Я предлагаю вам один рассказ. Именно так, как я вижу это. Прочтите, и мы пойдем дальше.
1
Прощальное танго одинокой цапли
«Это был плохой год», – так она думала каждый раз, когда просыпалась утром, и ей хотелось в туалет. Она лежала на больничной койке. Ноги и руки ее были сломаны, но повезло, что не позвоночник. Левая рука, хотя и в гипсе, но работала, и она могла, когда остальные уходили на обед, раза два затянуться сигаретой, которую приносила тетя Маня, санитарка, когда вытаскивала из-под нее судно с отработанными отходами ее уже стареющего тела.
Нельзя себя обманывать, это поняла она здесь, в больнице. У нее было стареющее тело, а не уставшее, которому нужен отдых. Пальцы на ногах уже работали, с нее сняли гипс, и она стала учиться ходить.
Это был плохой год во всех отношениях. Она точно помнит, что именно эта мысль прозвучала в ее голове, когда она почувствовала удар и полет и где-то в воздухе потеряла сознание. Ее сбила милицейская машина.
Если бы ее сбил приличный автомобиль, не говоря об авто какого-нибудь олигарха, она бы могла лежать в хорошей больнице, а может, и за границей, но ее сбила маленькая отечественная милицейская машина, с двумя постовыми, и самое ужасное, что они были правы. Сначала они думали, что она умерла, когда свалилась на капот и прижалась лицом к стеклу. Капот приличной машины мог бы погнуться, но отечественная, при ее тупых особенностях, капот имела крепкий. Там она сломала все, что возможно сломать, и стала медленно сползать с него, при этом открывая все, что у нее было.
Она это падение представляла, потому что ей сказали, что это было именно так. А у нее было неплохое белье, и, когда она лежала на асфальте, ее ноги не были закрыты, закрыли в летнюю духоту только ее лицо, потому что у нее были приличные ноги, и они думали, что после такого полета она умерла. А ногами напоследок могли бы любоваться прохожие и милиция, чтобы нескучно было стоять в ожидании скорой. Скорая подъехала вместе с труповозкой. Врач прощупал у нее пульс. Он думал, что она скончается по дороге, и лучше было бы отправить сразу в морг. «Но у нее хорошие ноги», – подумал он, – и она может выжить. Почему она может выжить из-за ног, он не подумал, так как была жара, а ноги навевали мысли о море и о молодости, поэтому он подумал сначала о них, и ее отвезли в Склифосовского.
