— Ну, этим я скорее доволен.
— Почему?
— Да хотя бы потому, что я, по крайней мере, могу называть вас вашим сиятельством.
— Что ж в этом за польза?
— Так будет легче — по крайней мере, я не стану опасаться на каждом шагу, что сделаю глупость. Какая великолепная мысль пришла вам в голову, ваше сиятельство!
— Опять за старое?
— Напротив, за новое, я вхожу в свою роль! Разве вы не испанский гранд первого ранга и прочая, и прочая? Будьте спокойны, теперь нечего опасаться, что я ошибусь.
— Сумасброд! — улыбнулся буканьер. — Пусть будет по-твоему, раз ты так настаиваешь, но не забудь, что аделантадо[10] в Кампече, мой близкий родственник, зная, что я имею намерение организовать в Панаме добычу жемчуга в больших масштабах, снабдил меня убедительнейшим рекомендательным письмом к тамошнему губернатору, — все это, кажется, ясно как день.
— Яснее дня, ваше сиятельство!.. Видите, я уже привыкаю к роли.
— Прекрасно, теперь, кажется, все сказано… Да! Еще надо прибавить, что ты — мой преданный слуга…
— Еще бы, черт возьми!
— Дай же закончить… старший сын моей кормилицы, почти молочный брат.
— За исключением возраста, впрочем, все справедливо.
— Погоди, теперь все будет вымыслом: во-первых, тебя зовут Мигелем Варосом.
— И тут не большая ошибка: Мигель Баск и Мигель Варос — в сущности, одно и то же.
— Совершенно верно; вдобавок, мы с этой минуты говорим только по-испански. Поначалу будет немного трудно привыкнуть, но вскоре мы втянемся и таким образом легче влезем в шкуру испанцев.
— Решено, сеньор граф, — по-испански ответил Мигель Баск.
Разговаривая таким образом, авантюристы переоделись. Это было полное превращение с ног до головы.
Буканьеры исчезли бесследно, а вместо них появились вельможа знатного вида лет двадцати восьми — тридцати, с изысканными манерами, пленительной обходительностью, но тем не менее с орлиным взглядом и гордым, несколько насмешливым выражением лица, что не только не вредило его костюмировке, но, напротив, довершало ее, и человек лет сорока пяти, с хитрым взглядом исподтишка и раболепно почтительным видом слуги из хорошего дома.
Так искусно было переодевание, что самый зоркий глаз не подметил бы обмана.
Граф Фернандо — поскольку он дал себе это имя, то мы на первое время оставим ему оное за неимением другого — и Мигель Баск, его мнимый слуга, были из числа тех отверженцев феодального общества XV11 столетия, которых изгнал подавляющий деспотизм европейских правительств и которые, вместо того чтобы склонить голову под унизительным игом, навязываемым им, гордо удалились на Черепаший остров.
