Пьяницы, испуганные такой неслыханной силой, бросились бежать, толкая друг друга и вереща от боли. А капитан покатывался со смеху.
Хозяйка гостиницы между тем, зная плутов, предвидела исход ссоры, и, как благоразумная женщина, бросилась к мужу.
— Эй, мэтр Грипнар! — закричала она, теребя его за рукав. — Да оставьте на минуту вертела и оглянитесь. Неужели вы позволите, чтоб у вас в доме убивали ваших старинных друзей?
— А? Что такое, душа моя? — вскричал толстяк, точно спросонок.
— Да вы поглядите! — продолжала жена.
Грипнар обернулся. И надо отдать ему справедливость, не успел он признать капитана, как вся его апатия разом исчезла, уступив место сильнейшему гневу.
Красное лицо сделалось зеленым, глаза засверкали, как раскаленные уголья. Схватив огромный ухват, он бросился на своих посетителей, крича во все горло:
— Сюда, Бонифаций, Маглуар, Ларио, Пато! Сюда! Долой этих негодяев!
Прислуга сбежалась на зов хозяина и, вооружившись чем попало, храбро поддержала его.
Битва мигом кончилась за неимением воинов, так как противники Грипнара и его гарсонов благоразумно искали спасения в бегстве.
В зале остались только капитан, севший на скамейку, потому что не в состоянии был держаться на ногах от смеха, да человек шесть мирных буржуа, не принимавших участия в битве.
Когда все утихло, а гарсоны привели в порядок комнату, мэтр Грипнар положил на место ухват, отер лоб, снял бумажный колпак и почтительно поклонился капитану.
— Простите за такую встречу, дорогой покровитель, — сказал он, — эти шалопаи теперь проучены, как заслужили, и больше не повторят проделки, будьте уверены; они ведь больше шумливы, чем злы.
— Я это заметил, хозяин, — отвечал, продолжая смеяться, капитан.
— Вы, надеюсь, не сердитесь на них?
— Я? Нисколько, хозяин.
— И отлично. А теперь позвольте надеяться, что вы удостоите остановиться в моей гостинице?
— Я только что приехал в Париж и явился прямо к вам, мэтр Грипнар, поэтому прошу у вас ночлега и ужина. Вы не смотрите, что я одет слегка небрежно; мой кошелек тем не менее хорошо снабжен.
— Я отведу вам лучшую комнату, подам лучшее вино и лучшие блюда.
— С условием, чтоб о деньгах не было и помину, капитан, — прибавила трактирщица.
— Мадам Фаншета Грипнар, моя супруга, удачно дополнила мою мысль, — сказал толстяк, с довольным видом потирая подбородок.
— Если так, друзья мои, — произнес капитан, вставая и оправляя портупею, — от души благодарю вас и прощайте!
— Вы уходите? — с беспокойством спросила Фаншета.
