В эту минуту вернулся слуга, относивший графине письмо, и низко поклонился.
— Графиня, — доложил он, — получила письмо господина барона. Графиня благодарит, что господин барон удостоил принять ее скромное гостеприимство, и за отсутствием господина графа дю Люка сама будет иметь честь пожаловать к господину барону после ужина, если господин барон согласен принять их на несколько минут, прежде чем ляжет почивать.
— Передайте мое глубочайшее почтение графине, мой друг, за ее любезность; скажите, что я полностью к ее услугам и сочту за счастье лично извиниться перед ней за беспокойство, которое произвел в ее доме своим неожиданным приездом.
Слуга поклонился и ушел за мажордомом. Барон принялся ужинать, бросив на стул шляпу, плащ и рапиру. Он с самого рассвета скакал, не останавливаясь перекусить чего-нибудь.
Барон де Серак, как мы его будем называть пока, по наружности был настоящий принц, путешествующий инкогнито. Он был высок и, несмотря на свои пятьдесят лет, очень строен; манеры ясно обличали в нем придворного. У него были каштановые волосы, белая, нежная кожа с легким румянцем, чудесные зубы, пунцовые губы, большие, блестящие глаза, немножко длинный нос и высокий лоб; маленькие, изящные руки и ноги свидетельствовали о хорошем происхождении.
Костюм был в высшей степени прост, но сшит с большим вкусом.
Утолив немножко голод, барон глубоко и серьезно задумался, так глубоко, что по временам поднимал вилку взять кусок дичи и снова опускал ее на тарелку, не замечая, что ничего не взял; стакан стоял перед ним пустой. Наконец, вынув из потайного кармана какие-то бумаги, он стал внимательно, с лихорадочной поспешностью просматривать их; они были все шифрованные. Глубокое внимание к своему делу не мешало ему, однако, быть настороже, потому что при послышавшемся за дверью легком шуме он быстро поднял голову, скомкал и спрятал письма в карман и опять принялся за ужин.
Почти вслед за тем поднялась портьера, и вошел слуга; доложив о графине дю Люк, он мигом скрылся, и портьера опустилась за молодой женщиной.
Барон бросил салфетку и поспешил к ней навстречу.
— Графиня, — сказал он, слегка кланяясь, — мне совестно…
— Что я так бесцеремонно принимаю такого достойного вельможу, как вы! — перебила она. — Господин барон, я пришла лично извиниться перед вами.
Слегка опершись кончиками пальцев на протянутую руку барона, она подошла к креслу у камина и села. Барон почтительно стоял перед ней.
