— Гостей намывает, — хмыкнула Женя.
Ариман Владимирович вздрогнул и в глазах его, как и в первые секунды после ухода «Респекта» под землю, замелькали злые искры. И исчезли, прежде чем Женя успела об этом подумать.
— Ему там тепло, — сказал Ариман Владимирович. — Дверь тоньше стены, вот и тепло пропускает лучше. Еще одно подтверждение моим словам: скоро снег растает.
— Приятно это знать, — Всеволод протирал очки. — Если бы вы нас и вытащить могли, хороший вы человек…
— Помилуйте, — обиженно произнес Ариман Владимирович, — хорошие всегда знают больше, чем могут сделать. Если бы они что-то могли, сразу бы стали плохими.
Женя закрыла глаза и попробовала обратиться к непонятной, смутно ощущаемой силе: «Пусть я скорее вернусь домой, пусть нас вытащат, пусть я проснусь сейчас…»
Сила молчала, только пружинка страха в груди перестала дрожать, укрытая, точно подушкой, усталостью.
Набериус
Морщась от запаха, он собрал листы в стопку, пнул подвернувшегося под ногу шимпанзе и вышел в гостиную.
— Здорóво, — Каим-Дрозд протянул тонкопалую руку. — Я не один.
За его спиной мялся в нерешительности какой-то пухлый бес с глуповатым лицом.
— Мой коллега, — Каим подбородком указал на беса. — Не спрашивай, как зовут, сам не помню. И ты забудешь.
Маркиз снова сморщился. Каиму он был в какой-то степени рад, Каим был когда-то его другом. Но мелкий бес в квартире раздражал.
— Приятно познакомиться.
Пухлый смущенно кивнул и представился. Словно пытался выговорить длинную формулу с набитым горячей кашей ртом.
— Как, простите?
— Фу-фу-фу, фу-фу, — пробормотал пухлый и покраснел.
— Стесняется, — пояснил Каим. — У него и так-то дикция не очень. Забудь. Это председатель попечительского совета.
Маркиз озадаченно уставился на Каима.
— А я, — продолжал тот, — председатель генеральной ассамблеи… Ну, тебе это ни о чем не скажет.
— Всегда знал, что вы докатитесь… — Маркиз упал в кресло и закинул ногу на ногу. Все еще чувствовался запах обезьяньей шерсти.
Каим выглядел хорошо. Каим избавился от вечной сутулости, волосы его в кои-то веки не были зализаны на обе стороны, в шейном платке затаился круглый, бездонно-голубой опал.
Пухлый безымянный председатель покачивался на пятках рядом с ним, погрузив короткие лапки в карманы серенького пиджачка. Он вызывал жалость.
— Мы докатились, — неожиданно внятно подтвердил пухлый. — У нас демократия. Меня избрали подавляющим большинством голосов шестого, седьмого и девятого круга… — он ошалел от собственной смелости и зарылся в носовой платок, отдуваясь.
