Около девяти вечера он проводил ее до "четверки", и первое, что она увидела – бело-голубая милицейская машина, стоявшая рядом со входом в общежитие. В эту минуту прошедшее было волнение снова всколыхнулось в груди – каким-то нехорошим черным всплеском.
Она позволила поцеловать себя напоследок – не очень долго, но достаточно нежно; в благодарность за помощь на экзамене она даже разрешила Пашке коснуться губами ее изящной ключицы, отметив, что он сделал это как-то неловко и суетливо. "Милый мальчик", – подумала Юля и, предупреждая следующий поцелуй, приложила пальчики к его губам.
– Не все сразу, рыцарь, – с напускной строгостью и кокетливой улыбкой сказала она, пресекая его поползновения и в то же время – давая отнюдь не призрачную надежду на продолжение.
Пашка был из тех, с кем можно было играть. Он позволял с собой играть, и это выгодно отличало его от высокого ординатора из родной ковельской больницы: тот олух признавал только одни правила – которые диктовал ему малоподвижный аппарат, притаившийся в складках форменных брюк.
Пашка с покорностью пожал плечами, и она решила, что может записать себе дополнительное заработанное очко. (Правда, на душе остался небольшой осадок – от того, что он так быстро ее послушался).
– До завтра, – сказала она.
– Угу, – пробурчал в ответ Павел.
Юля схватила его за голову и, притянув к себе, звонко чмокнула в щеку, и, прежде, чем он успел опомниться, взлетела по ступенькам крыльца. Он пробовал было дернуться за ней следом, но она погрозила пальчиком:
– До завтра! – распахнула дверь и стремительно скрылась, заметив, как губы его расплылись в широкой улыбке.
Но едва она дошла до лестницы и стала подниматься к себе на третий этаж, как поняла, что что-то случилось. Общежитие гудело, словно потревоженный улей. То там, то здесь на лестничных площадках стояли группы девушек и, отчаянно дымя сигаретами, обсуждали некие странные и зловещие события. Малопонятные обрывки разговоров складывались в одну общую и пугающую картину.
Юле не сразу удалось попасть в комнату. Дверь оказалась заперта. Она долго стучала, пока наконец не раздался испуганный писклявый голос Ксюши:
– Кто там?
– Это я, – ответила она, чувствуя, что начинает раздражаться. – Чего ты закрылась? Алена не пришла?
Из-за той стороны двери послышался шум. Впечатление было такое, что Ксюша забаррикадировалась изнутри всей скудной мебелью, стоявшей в комнате. На самом деле, так оно и было.
Прошло несколько долгих минут, прежде чем ключ в замке повернулся два раза, и в образовавшейся щели показалось пухлое лицо будущего экономиста.
