Стратонов поднял палец и прищурился.
– И находится на единственно правильном пути.
– А, ну да, ну да! – в голосе дежурного сквозила ирония.
Стратонов поднял брови.
– Дальше что? Какая еще новость?
– Вчера приходила твоя заявительница, – дежурный бросил взгляд на листок бумаги, лежавший перед ним. – Юлия… Рубцова. Красивая такая заявительница! Советую тебе наладить с ней тесный контакт. В интересах следствия, разумеется.
– Ближе к делу! – оборвал его Стратонов.
– Привела с собой какого-то парня. Утверждает, что он свидетель похищения.
– Похищения?!
– Ну да. Якобы этот парень видел, как похитили ее соседку. Хотела рассказать обо всем тебе, но… Ты в это время, наверное, шел по горячим следам.
– Чуть не обжегся, – подтвердил Стратонов.
Он взял у дежурного заявление коротышки. Надо завести новое дело. Хотя, как знать – не исключено, что все эти дела скоро придется объединить в одно. Почему-то он чувствовал это.
Стратонов нагнулся к окошечку в плексигласе и спросил вполголоса:
– Шеф на месте?
– Еще не приехал. Но, – дежурный развел руками, – никаких звонков не поступало. Наверное, просто задерживается.
– Начальство. Ему положено. Хорошо. Я пока буду у себя, – Стратонов кивнул дежурному и направился к лестнице.
– Лады.
В кабинете Стратонов сел за стол и разложил заявления перед собой. Что-то не давало ему покоя. Что-то такое, на что он обратил внимание еще вчера, но так и не сообразил, что именно.
В пропажах этих девушек была одна общая деталь. Незначительная, прямо к самим исчезновениям не относящаяся. Однако она заставила Стратонова насторожиться.
И вот ведь какая странная штука получается: у него пока нет ни одной путной версии загадочного исчезновения, но ДЕТАЛЬ… Скорее всего, просто мелочь – не дает покоя.
– Следствие находится на единственно правильном пути, – задумчиво повторил он фразу, растиражированную во множестве фильмов про милицию. Это звучало смешным штампом. Да что звучало? Это и было штампом.
Он попытался вспомнить, когда у него возникло это ощущение?
В деканате. Да. Вчера, в деканате. Причем – именно в историческом деканате. Чем же он отличался от физического и мехматовского?
Ну, пожалуй, только степенью экзальтированности тамошней секретарши. Больше ничем. Эта дама так голосила, что, увлекшись, подсунула ему не ту папку.
Не ту папку… С личным делом однофамилицы пропавшей. И все? В этом заключается все отличие?
Стратонов встал и заходил из угла в угол.
– Тараскин! Сядь! Не мелькай перед глазами, как маятник! – сказал он себе голосом Жеглова. Постоял на месте и снова стал шагами измерять свой кабинет по диагонали.
