И – следующая мысль. Нелепая, абсурдная, но очень сильная и прямо-таки – неодолимая. "Нужно посмотреть, что с НИМ случилось".
Зачем? Я не мог найти подходящего объяснения, но знал, что если я этого не сделаю, то, наверное, просто взорвусь.
Правой руке повезло меньше; она вся была в липкой грязи, и я вытер ее о волосы. Затем зажег спичку и протянул руку назад, к отверстию.
Однако теперь оно уже не было прежним, круглым отверстием. Оно двигалось и чавкало, как жадная пасть, пережевывая вышедшего из стены монстра. Пережевывало и впитывало его в себя. От этого края отверстия раздулись, как жирные губы обжоры, поглощающего какое-то невероятно вкусное блюдо.
Монстр кряхтел и издавал звуки, исполненные нечеловеческого страдания. Впрочем, в нем самом не было ничего человеческого, и эти муки, доставшиеся на его долю, вполне соответствовали его происхождению.
Пасть заглатывала его – медленно, но неотвратимо. Я видел, как ноги монстра оторвались от пола. Они судорожно били по воздуху, а крики тем временем становились все тише и тише. Одно только смачное жевание.
Через две секунды – за это время мое сердце отсчитало восемь прерывистых ударов – правая нога существа исчезла, а левая свисала со свода лаза бесформенным обрубком, как густой соус – с верхней губы.
Помню, я заплакал. Я просто зарыдал. Отбросил спичку и, высоко поднимая левую руку с зажатым коробком, пополз дальше. Прочь. Вглубь. Я думал, что спасен, но я еще не знал, что ждет меня впереди…".
* * *
– И все в таком духе, – небрежно сказала Юля, закрывая Аленин дневник.
– Ну, а дальше-то что? – спросил Пашка. – Он выбрался?
Юля улыбнулась.
– Конечно, выбрался. Иначе откуда бы это стало известно?
Пашка замолчал. Он молчал долго, потирая правый висок.
– Ты хочешь сказать, что это пастух ТАК рассказал о том, что с ним случилось?
– Нет. Наверное, кое-что тут преувеличено… Алена записывала со слов бабушки…
– Послушай, а может, она все это выдумала?
– Кто? Алена или бабушка? – Юле стало обидно. "Мужчины, они все такие. Им надо все потрогать своими руками, чтобы убедиться".
– Может, Алена, – рассудительно сказал Пашка. – Может, бабушка. А может, обе сразу. Фактор близкого родства тоже надо учитывать. Наверняка у них это семейное.
Юля начала горячиться.
– Мне кажется, ты не веришь…
– Веришь – не веришь, это сейчас не имеет значения. Допустим, что все это – правда. Пусть так. Но я не вижу никакой связи с исчезновением.
Юля недовольно цыкнула и покачала головой.
