– Ну знаешь… – неопределенно протянул Пашка.
– Газопровод тоже не построили, – тут же вставила Юля.
– Это еще не аргумент. Видимо, там очень сложный рельеф местности, зыбкая почва… В России полно таких мест, которые можно назвать "гиблыми".
– А как же рассказы бульдозериста?
– Ну, он же был пьяный. Стоит ли верить пьяным россказням?
– Ладно, Фома неверующий. Я знала, что ты так скажешь. Но это ведь еще не все. Племянник Алениного деда как-то летом решил подработать. Это было лет двадцать назад. Он нанялся в Горную Долину пастухом. Через неделю он сбежал, в ужасе бросив все стадо. Потом он целый месяц прятался от милиции в заброшенной соседской бане. Бабушка носила ему по ночам еду. Сначала он молчал и не говорил ни слова, а потом кое-что поведал ей по большому секрету.
– Что же?
– Он говорил, что видел вход в преисподню. Он нашел лесную лужайку с высокой и сочной травой и загнал туда стадо. Правда, он сразу понял, что зря это сделал. Коровы не хотели идти дальше, а один бык взбесился и стал давить овец. Бич не помогал – казалось, на быка ничего не действовало. Потом бык бросился на него, и пастух, спасаясь, был вынужден бежать. Он ринулся прочь и провалился в какую-то яму – необычайно глубокую. Вот, смотри, это место я прочту тебе вслух.
"Из-за травы я не заметил круглое отверстие, расположенное прямо посередине поляны. Внезапно словно земля ушла из-под ног, и я почувствовал, что падаю. Диаметр ямы был небольшой, но, пролетев несколько метров, я ощутил, что лечу свободно, не касаясь стенок. Стенки теперь были не из земли, они оказались выложены какими-то большими и мягкими камнями, по виду – песчаником. Яма представляла собой трубу, и я уже мысленно простился с жизнью, поскольку дна не было видно. Но вдруг я ударился обо что-то мягкое и заскользил вниз. Такое впечатление, что труба поменяла свой ход и шла уже не отвесно, а изгибалась под очень острым углом. Я катился на спине, как по снежной горке – только свист в ушах стоял.
Я попытался посмотреть вверх и уже не смог увидеть маленький клочок голубого неба. Вокруг меня сгущалась темнота. Непроглядная темень, а я все продолжал лететь вниз. Точнее, катиться.
Сколько это продолжалось, не помню, но мне казалось, что несколько минут. Наконец падение замедлилось, и постепенно я стал останавливаться. Рубашка на спине натянулась, затрещала и порвалась. Я думал, что сейчас сдеру всю кожу до самых ребер и позвоночника, но то, по чему я скользил, оказалось неожиданно мягким и совсем не шероховатым. В темноте я, конечно же, не видел, что это такое, но по ощущениям это похоже на теплый лед – если он вообще может быть на свете. Но в том-то и штука, что я был уже не на этом свете.
