Женя неопределенно кивнул и сжал сухие пальцы очкарика, пробуя их на прочность. Чужак оказался не из слабачков. А так из себя ничего особенного — острое лицо, загнутый чуть вбок нос и воинственный хохолок над костистым лбом: Кощея бессмертного запросто может играть.
— Зови меня просто Гарька, — сказал учитель простуженным голосом и улыбнулся, показывая обломанные резцы. — А о тебе, Женя, я знаю от Шмеля и Лилии Ивановны...
Женя насторожился: неужели его Лилия Ивановна могла откровенничать с этим очкариком?
— Город маленький — скоро все перезнакомимся, — вмешался участливый Слон и повез по бархатной алой скатерти рюмки для коньяка. — За знакомство давайте и выпьем...
В бутылке с коньяком пылало, будто была она с раскаленным металлом. Хотелось плеснуть на язык, чтоб ожгло и тепло разошлось по жилам. Постоянно хотелось тепла в этом Витимске, заброшенном в зимнее безбрежье Крайнего Севера. Но Женя отстранил рюмку и заявил:
— Мы собрались обсуждать или что?
— Как вы просили — поделиться мыслями о защите, — прожурчал голос Люси. — И высказать самим дельные предложения.
— Так чего тогда тянуть резину? — спросил Женя напрямик.
— Я вот подумала сейчас, — ответила Люся, — что Гарий Иосифович, между прочим, может написать в газету о деле Игоря и здорово помочь...
— Поздно в газету, — честно возразил гость, — даже срочные материалы теперь месяцами лежат в редакциях...
«Изо всех сил вовлекает его в дело, — подумал Женя про хозяйку. — Неужели для пользы?»
Женя поглядел в глаза Люси Слониковой и увидел, как броневеют ее зрачки. «Я здесь веду, а не вы! — сказала она одним лишь движением резко очерченных губ. — И будьте же любезны подчиняться, сосед!»
И Женя ответил примирительной улыбкой, показывая доверчивую углубинку на правой щеке. А потом пригнулся и стал растирать мокрое пятнышко под своими унтами: Слон не любил, когда в его уютной, прилично обставленной квартире остаются следы от гостей; сидеть сиди, даже выпей, но за собой приберись — вынеси окурки, затри пятна и расправь дорожку. «Лакеев нынче нет, — прямодушно рассуждал Слон, — и жена у меня не уборщица!»
«Что верно, то верно — не уборщица, — подумал Женя, покосившись на Люсю. — Даже звать ее запросто уже не поворачивается язык... Пора, пожалуй, переходить на полное имя, как произошло с Борисом...»
Люся Слоникова была единственным адвокатом Витимского районного нарсуда. И злить ее сейчас — только делу вредить. Она и так долго уклонялась от всяких прогнозов по делу Игоря. Ссылалась на то, что не закончено расследование. Что следователь Коровин никак не может вынести обвинительного заключения, хоть сам Игорь явился в милицию и признался в совершенном им убийстве отца. А потом заявляла, что ей не все ясно в признаниях Бандуреева. И наконец согласилась провести с ними разговор, как со свидетелями защиты, и выслушать все пожелания истомившихся друзей Слона. А уж они-то приготовились высказать ей все соображения насчет невиновности своего однокашника и товарища Игоря Петровича Бандуреева, обвиняемого в убийстве родного отца.
