Долорес Боливар была хорошенькой секретаршей корпорации Гендерсона, которая почти согласилась пойти в бар со скромным бухгалтером после этой игры. Но захочет ли она выпить содовой с застенчивым дураком, который не сумел поймать победный для команды мяч и тем навлек позор и бесчестье на весь отдел расчетов? Гектор был уверен, что нет.
Досаждавшие ему кошачьи вопли сослуживцев стали заметно громче. Мужественно не обращая на них внимания, Гектор молился о спасении… и в небе вдруг показался мяч, который валился прямо ему в руки со стороны солнца. Бухгалтер торопливо занял подходящую позицию, вздымая вверх кожаную рукавицу, готовясь броситься на мяч.
“Пусть весь мир глядит на это! — подумал он. — Наконец-то я стану героем. Гектор Рамирес спасает свою команду! Круг почета, завтрак с мэром, свидание с Долорес — всего этого он будет достоин, если только…”
Внезапно не слишком вежливые замечания его коллег по работе сменились первобытными воплями ужаса, и обе команды бросились врассыпную, словно тараканы, спасающиеся от шипящей струи яда. Сбитый с толку Рамирес сощурился в небеса, стараясь рассмотреть предмет, послуживший поводом для странного поведения коллег. Прямо над его головой, непрерывно увеличиваясь в размерах, несся к земле потерянный мяч. Рамирес моргнул, и мяч распух до размеров газовой плиты… грузовика… целого дома! Воздух наполнился хриплым жужжанием, и бледные волоски на тонких руках Рамиреса встали дыбом. Огромный шар заслонил солнце, и на Гектора упала густая тень.
Рамирес посмотрел себе под ноги и обнаружил, что стоит в самом центре все расширяющей круглой тени, отбрасываемой непонятным предметом. Он быстро составил в уме короткое уравнение (v х d х N = Y, ты еще здесь?) и бросился бежать, спасая свою жизнь, к той тонкой линии, достигнув которой он по-прежнему сможет мирно гадать о том, каков из себя рай, в то время как, оставаясь по эту сторону границы, он рисковал увидеть рай собственными глазами. Все мысли об игре, о работе и даже о Долорес были вытеснены из его головы первобытным стремлением спасти свою шкуру и огромным желанием не быть раздавленным гигантским мячом для софтбола в нью-йоркском Центральном Парке.
Непривычный к длительным физическим нагрузкам Рамирес вскоре выдохся и принялся хватать ртом воздух, продолжая мчаться к границе тени, но она, словно в кошмарном сне, с еще большим проворством убегала от него. В отчаянии Рамирес отшвырнул свою перчатку и ринулся вперед в последнем невероятном усилии, но это усилие почти не прибавило ему скорости. К тому же было слишком поздно.
