— Ну да. Все в одну кучу. Я кругом виноват.
— И, наконец, в-третьих… Примерно в час дня в доме Ильи Ефимовича Квасного раздался телефонный звонок. Неизвестный сообщил, что в его руках находится сын Квасного, и что если за ребенка не заплатят выкуп — сто тысяч долларов, и ни копейкой меньше! — то он убьет мальчика.
— Подождите… — я застыл, совершенно ошеломленный. — Сын Квасного?! То есть этот мальчик — сын Квасного, а не Сундука? Вот оно что! Он моими руками украл чужого ребенка и собирался получить за него выкуп! А меня убил, чтобы свалить все на убитого и окончательно запутать следы! Вот гад! Но постойте, все равно кое-что неясно. С этим снотворным… Зачем оно потребовалось? Ведь мальчик и так согласился ехать; он сам залез ко мне в машину — ждал, что я отвезу его к отцу. Получается, мальчик должен был спать, чтобы не видеть кого-то, кого он мог узнать. Ага! Так что же, он все-таки знал Сундука? Или нет? Кто подмешал снотворное в сок? И почему ребенок должен был выпить непременно целую бутылочку? Да… Картина, конечно, приобрела новые краски, но понятнее она не стала.
— А вы не торопитесь, — посоветовал незнакомец. — Вспомните, что было дальше. Может быть, это нам поможет.
— Да, да… — рассеянно подтвердил я. — Что же было дальше?..
* * *
— Я лежал в подъезде, и словно видел себя со стороны: ноги вытянуты, вокруг головы — черная липкая лужа. По мне уже начали ползать мухи, привлеченные тяжелым густым запахом крови. Я был в ужасе. Мне казалось, что я сплю и вижу кошмарный сон. Я очень хотел проснуться. И не мог. Я старался изо всех сил — и не мог.
* * *
— Я очнулся от того, что кто-то закричал. Я открыл глаза, и сознание моментально вернулось на привычное место — точно не знаю, где оно находится. Судя по тому, что мой рот был широко открыт, а мышцы под нижней челюстью свело тряской судорогой — стало быть, и крик тоже был мой…
Я машинально охлопал себя по карманам в поисках сигарет, закурил и оглянулся. На заднем сиденьи мирно спал мальчик, подтянув колени к животу. Кудрявая прядь белых волос, свесившись со лба, переливалась и блестела на солнце.
Увидев мальчика, я успокоился. "Значит, это был только сон." Но странно — чем больше я старался убедить себя в этом, тем меньше в это верил. Меня одолевали нехорошие предчувствия. Я вышел из машины, чтобы слегка размяться. Очень хотелось пить.
Часы показывали полдень. "Ничего, подождет", — подумал я, имея в виду Сундука.
В этот момент со стороны дороги послышался надсадный гул мощных моторов, рассерженное шуршание широких шин по пересохшему шершавому асфальту и обрывки веселой мелодии, разбросанные ветром как попало, безо всякого порядка. Плавно покачиваясь, неспешно катились разноцветные фургоны передвижного цирка шапито.
