Чародей улыбнулся, а Лотер сказал ревниво:
– Только прибыл, и уже командует.
Тахаш ответил ровно:
– Командуй ты. Но кто командует, тот и отвечает.
– У нас тут совместное командование, – огрызнулся Лотер. – И пока еще не передрались.
– Хотя к этому идет, – ответил тахаш. – Но драться – дурно.
Тарнат наконец оторвался от беседы с ехидно улыбающейся Аэлло, повернулся и сказал задиристо:
– Зато как приятно! Ты чем дерешься?
– Всем, – ответил тахаш. – За последние сто тысяч лет научился сражаться всем. Но не люблю.
Тарнат сказал довольным баском:
– Не любишь, значит…
– Но умею, – ответил тахаш и посмотрел на него в упор. – Любым.
Тарнат, что заметили все, чуточку смутился, хотя это надо уметь смутить самоуверенного гнома, делано хохотнул и сказал бодро:
– Скоро тебе придется показать, что ты умеешь и как умеешь. Как твое имя?
Тахаш ответил равнодушно:
– У меня имен было столько, что нет смысла выбирать даже среди самых интересных. Я последний из моего народа, так что просто Тахаш. Других тахашей нет.
– А если найдем? – спросил Тарнат.
– Я возьму любое имя, – ответил тахаш, – какое скажешь. И вообще для тебя сделаю все, что пожелаешь.
Снова все заметили, что Тарнат смутился второй раз подряд, а такое вряд ли случалось в его жизни.
– Извини, – произнес он уже тише, – это я сглупил.
– Ничего, – ответил тахаш ровно. – Я давно пережил одиночество. Теперь вы все – мое племя и мой род. Иначе зачем жить?
Виллейн переглянулись с Лотером, ворг сказал:
– Пойдемте в башню Теонарда. Гарпия и горгона, судя по чириканью на их птичьем женском языке, устроятся на дереве. Или в дереве? А для нас камень надежнее, чем дерево.
Теонард шел рядом с банши и все не мог отделаться от ощущения, что она вовсе не перебирает ногами там под длинным платьем. Оно почему-то не сгребает мусор по дороге и даже не пригибает редкие стебельки трав, а ее тело несет словно клочок тумана, в то же время вещественна настолько, что можно потрогать… хотя, наверное, лучше не пытаться.
А банши, что сперва медленно поплыла по воздуху следом, догнала и пошла рядом, а он все бросал на нее короткие взгляды, стараясь понять, насколько новая гостья вещественна. Иногда кажется бестелесным призраком, в следующее мгновение чувствуется плотность гранита и тяжесть целой горы.
День медленно пошел к закату, по небу над морем расплескалось золото, словно кто-то большой и могучий перевернул ведро с краской. Вода успокоилась и кажется ровным зеркалом, на котором до самых скал прочертили оранжевую дорожку.
