Об этом знал Наполеон. Об этом знал Цезарь. Гавел в тюрьме тоже знал.
Ты должен сражаться, сдаваться не можешь.
Тебе некуда убегать.
Ты должен сражаться.
Ты должен делать отжимания.
Ты не можешь быть трусом.
Ты обязан.
Ты обязан.
Ты обязан.
Пока можно.
Konzentration, Junge.
И… Пошел!
Зачистить.
Перемешать.
Развести.
И красить.
Краска по краске.
Слой на слой.
История на историю.
Прикрыть.
Потому-то мои руки и пальцы в черной краске, которую не удается смыть. В один прекрасный день я буду весь черным от этой краски, буду весь черным словно негр, который мне никак не мешает, если только он не гадит. Один такой ходил со мной в начальную школу, кубинец или, точнее, наполовину кубинец. Его старик был электриком, с нашего массива, а его матерью была кубинка, он сделал ей короеда в Гаване. Мы называли его Фиделем. Хороший был парень. Тоже умел драться, но потом в армии его переехало танком.
Но это уже другая история.
Прежде всего, ты должен чувствовать вибрацию. Только, все равно, нельзя иметь уверенности, что у тебя в жизни выйдет. А случиться может все. У каждого есть право на ошибку. А самое главное, не обосраться.
XV
Подкинь-ка дров в костер.
И дай мне выпить.
А ты знаешь, что кора вяза лечит?
Отвар из листьев может тебя убить, а кора способна тебя спасти.
Ее прикладывают к ожогам. Ее же прикладывают и к кровоточащим ранам. Старая добрая дезинфекция. Возьми нож, отрежь приличный шмат. И еще один. Да, так. Нет. Это не кровь. Это всего лишь краска. Так, приложи мне на лицо. Вокруг носа. На лоб. На горло. На живот. На руки. На ноги.
И дай мне выпить.
Что там говорят воины?
Сколько их здесь?
Я ничего не слышу.
Но это хорошо, что они здесь.
Мне холодно.
Нет, все нормально. Это всего лишь краска.
Прикури мне сигаретку. Дай-ка.
XVI
И снова я перескакиваю во времени.
Я сижу в "Северянке".
Здесь и сейчас.
На баре в вазоне бедствуют цветы. Розы. Я купил их Сильве в рамках извинений. Хотя мне и казалось, что ничего плохого я ек делал. Но так уж в мире бывает, что это мужик должен перед бабой извиняться. Это тоже запомни.
Не могу сказать, чтобы ее это как-то тронуло. Но цветы взяла.
Мужики спрашивали: и что все это должно значить. Ну я и сказал им, что у нее были именины, а что? И мужики спрашивали, а когда? Тогда я им ответил, что, ясен перец, на Сильву, раз уж ее зовут Сильвой. И они на это купились.
Ну а потом мы снова выпиваем и жалуемся на целый свет.
На политиков, на Суперчехов и на баб, и на всех, которые нас когда-либо не понимали.
