– Неужели путь от Норашена к Датвану такой трудный и долгий?
– Не трудный и не долгий, князь, но очень опасный в зимнюю пору. Небольшой восточный ветер – и мы погибли, потому что легкий ветерок, дующий с озера, в горах Гргура и Небровта превратится в бешеный ураган.
– Когда, по-твоему, мы доедем до Норашена?
– Если погнать коней, то к закату доедем.
– Что ж, погоним, если вы не очень устали и не голодны.
– Мне-то не трудно, князь, но наши благородные всадники, кажется, и голодны, и устали, хоть и не решаются говорить.
– Что ты, Вахрич, разве они не Арцруни?
– Да, Арцруни, но не каждый из них Гурген.
– Князья! – окликнул своих спутников Гурген. – Не лучше ли нам подхлестнуть коней и скорей доедать до Норашена? Заморим червячка, не сходя с лошадей, зато вечером хорошо поужинаем и отдохнем. Ну-ка, Вахрич, дай князьям чего-нибудь поесть.
– Я могу дать князьям не только поесть, но и слегка смочить горло. Глупые арабы, расхитив все, забыли о вине. А вино благородное, из Тарона. Верно ли то, что Святой Карапет пил только это вино перед тем, как попасть в рай, не знаю, но я наполнил им свой бурдюк.
– А ну, дай мне его.
– Соблаговоли, князь, – сказал Вахрич, протягивая бурдюк Гургену. Он достал из переметной сумы лаваш24, мясо и раздал всадникам.
– Вино твое прекрасно, но ты должен был наполнить бурдюк до краев. Ты оказался беспечным, Вахрич.
– Нет, князь, он был у меня полон, но разве вино выдержит такую стужу? Оно испаряется тут же.
Посмеявшись над таким «чудом», всадники погнали коней и до наступления темноты приехали в Норашен. Крестьяне, увидев княжеский отряд, с армянским гостеприимством и почестями приняли его. Излишне говорить, что, к великому горю Вахрича и разочарованию остальных, вино в бурдюке скоро иссякло.
Еще затемно князь Гурген разбудил товарищей, и при лунном свете они доехали до Датвана, откуда, не останавливаясь, свернули на дорогу, которая вилась по берегу Ванского озера. Сегодня князь уже не говорил и не ел ничего, он только похлопывал по шее своего коня…
– Ну, Цолак, ты у меня молодец, умнее глупца, ты чувствуешь, что творится в моем сердце.
И конь, погоняемый Гургеном, мчался еще быстрее, между тем как всадники, не особенно довольные, тоже невольно подхлестывали своих лошадей.
Вахрич скакал в конце отряда и, посасывая остатки вина из бурдюка, бормотал про себя:
«Пошли бог тебе удачи, князь Гурген. Не знаю, в тебя ли вселился бес или в твоего Цолака. Если в Цоляка, ты бы давно изгнал его – так нещадно хлещешь бедного коня. Видно, бес вселился в тебя, и ты хочешь уморить и людей, и животных. Вахрич, тебе надо поговорить с князем, остальные, видно, не решаются. До сего дня он так не бесился, ехали мы себе, как полагается, по-благородному. Вчера было хорошо, он хоть и не говорил, но думал, а сегодня мчится вперед и не оглянется, не посмотрит, что стало с другими. А ну, Вахрич, догоним-ка князя!».
