Его хозяйка, тоже уже немолодая особа, странным образом реагирует на его потявкиванье. Она вся преображается и оживает, с неё спадает дрёма. Она, видимо, тоже вспоминает.
Последние 15 лет жизни они прожили вместе, вдвоём, и многих её любовников он облаивал далеко не со щенячьей радостью. А некоторых даже кусал. Так они и коротают время, дремлют и вспоминают.
Для того, чтобы могущество одних людей над другими прижилось в широких массах, было введено неравенство мужчин и женщин. Мужчина оказался сильнее, умнее и т. д. Так на самом первом личном плане, одна часть человечества получила превосходство над другой его частью. А дальше сущность власти просто разрослась, но уже как власть отдельных мужиков над всеми остальными.
Женщина, конечно, тоже своего не упустила и стала относиться к мужичку, как к существу управляемому, если не мытьём, так катаньем. Так природа постаралась восстановить гармонию.
Больше всех от такой постановки вопросов и ответов (могущества и следствий) страдают дети. Вроде дитя-паинька, но он может быть просто забит родителями до неисправимости их же пороками, и по обретению свободы усилит все родительские пороки, добавив к ним и свои.
Желая лишь часть её, а не всю целиком, он причинял боль не только ей, но и себе. Но страсть была так велика, что он не искал даже оправданий, лишь повторял каждый раз, овладев ею: «Такова жизнь».
Ой, девки, что я вам сейчас расскажу, ой, что расскажу. Ездили мы с мужем вчера на деревенскую свадьбу в его деревню. Как обычно, перепились там мужики просто «вусмерть». Вы же моего дурака тоже знаете. Он и трезвый с норовом, а пьяный совсем отмороженный, но и остальные не лучше. Все они из одной деревни.
Чувствую я, просыпается в нём зверюшка. Вижу и другие бабы своих мужиков по домам стали растаскивать. А мне, куда с моим добром податься. Мы в отчем доме. А он уже, как пёс Полкан с цепи рвётся, зубами скрежещет, кулаки сжимает, хочет со своим братом силами мериться.
Говорю ему: «Хочу мол, страсть, как хочу», давлю на его мужское достоинство, лишь бы увести. Думаю, чёрт с ним, хоть на улице, лишь бы охолонул маленько. Еле уговорила. Повёл он меня туда, где видимо, всё детство своё провёл, на сеновал во дворе. Ой, девки, а там темно, пыль в нос набивается, хоть и мягко, конечно. Ой, думаю, как же это я тут устроюсь.
А мой дурак, сено разворошил, а там, ой, девки, гробы стоят, которые старики себе на последний день приготовили. Прямо туда меня и уложил, и ничего, я вам скажу, удобно. Даже приноравливаться не надо. Конечно, боязливо, но можно сказать, спасла свадьбу от большой драки, хотя малая всё равно была.
