Опять влюблён. Барышня по имени Леночка своей роскошной грудью и молодостью привела меня в состояние глубокого и неспокойного томления. Жаль только, что встреча наша состоялась на чиновничьей тусовке, где я присутствую как местная достопримечательность, будучи писателем, а она на подтанцовках. Что хорошего может быть в чиновничьей тусовке, да ещё районного масштаба.
С одной стороны, злые бабы, уже пожилые, уже неинтересные, которым всё не так: и стол кривой, и рояль старый, и красной икры нет. Меня почему-то эти злющие бабы развеселили. Я смотрел на Леночку в шикарном атласном платье с широким декольте и представлял, что не будь здесь этих злых и состарившихся баб, то любой чиновник этой Леночке прямо немедленно поставил бы хоть ведро красной икры. А я бы расстарался быстрее всех.
Но эти злющие бабы со своими злыми словами отбивали все желания. Глядя на них, даже Леночку не хотелось ни прислонять к роялю, ни даже усадить на колени. Видимо, для женщин уход молодости связан со стремительным удалением красной икры, если они, конечно, не запасли её впрок в своё время. Домой пришёл в три часа ночи. Весь следующий день думал о ней. Нынче прошло.
В моей жизни каждая женщина – это событие, единственное и неповторимое. Я всю жизнь умудряюсь сохранять очарование первой любви, не терять остроту чувств, новизны ощущений. Меня до сих сильно удивляют и сильно тревожат люди, которые после обладания женщиной сразу же забывают её. У меня всё не так, я бабник, и женщины занимают все уголки моей души. Конечно, ко всему привыкаешь, но с другой стороны, привыкаешь только к тому, что не сам искал, не сам выбирал, к тому, что само и легко пришло в руки. Попробуйте отобрать у скряги, собирающего свой капитал по копейке, его деньги.
Я скряга, я каждую свою женщину знаю и помню. Они доставались мне даже труднее, чем трудяге его копейки. Я так некрасив, что мой выбор женщин не интересует их вообще. Это они выбирают меня. И не ошибаются. Я для них становлюсь всем, их радостью, их счастьем.
Выбирают меня, и часто это выглядит довольно забавно.
На одной из художественных выставок меня поселили в один гостиничный номер с другим «падшим» художником. Так же, как и он, я был помешан на женщинах, в силу своих недостатков, точно так же он был помешан на вине в силу своего крепкого здоровья.
Сосед в нашем поединке одерживал верх. Мы оба стоять и говорить уже не могли, и хорошо нам было необыкновенно, одно художественное видение сменяло другое.
