Михайлов, увидев ее, поднялся и стал пробираться к выходу.
— Куда вы торопитесь? — спросил он тихо.
— Мне нужно домой.
— Я вас провожу.
Лена хотела идти одна. Присутствие Михайлова сейчас было ей неприятно.
— Не беспокойтесь, Владимир Евгеньевич, — сказала она заметно раздраженно. — Здесь, вероятно, папина машина.
— Машина еще не могла прийти. Одну же я вас не отпущу.
— Но ведь вам надо остаться.
— Нет, зачем же, с меня хватит.
Он подал ей пальто, быстро оделся и повел к выходу. Машины действительно еще не было. Михайлов, не спрашивая Лену, не говоря ни слова, взял ее под руку. С высоты своего большого роста он словно приподнимал Лену на сгибе крепкой руки. Обычно ей это нравилось. Возвращаясь усталая со службы, она охотно опиралась на его руку. И даже сейчас, несмотря на тревогу, вызванную странным поведением Кости, несмотря на раздражение против Михайлова, она невольно поддавалась ощущению необычайной легкости, почти невесомости. Ей хотелось быть одной, хотелось скорее повидать Костю, объясниться, но она не могла достаточно твердо сказать Михайлову, что должна с ним расстаться. Она сама не могла понять, что с ней: ее сердила, порой даже возмущала самоуверенность Михайлова, его манера держать себя с ней, и вместе с тем была бессознательно приятна его мужская властность, уменье быть любезным и предупредительным. Даже на операциях, когда Лена ему ассистировала, он был с ней подчеркнуто вежлив, в то время как с другими — резок, язвителен. Он был почти в два раза старше ее, но говорил с ней почтительно, и Лена понимала, что и это — только умелый прием, потому что в минуты подчеркнутой учтивости он смотрел в ее глаза ему одному свойственным интимно-дружеским и в то же время дерзким взглядом. Уйти от западни она не имела сил и иногда, сердясь и тревожась, зло усмехалась, банально сравнивая себя с кроликом, «добровольно» ползущим в пасть боа-констриктора. Все это было бы просто и естественно, думала она, и с этим, пожалуй, не надо было бы бороться, если бы она хоть немного его любила или не любила бы никого другого. Но она привязана к Косте, он ей дорог.
Лена твердо решила не встречаться с Михайловым вне службы. Все свободное время она будет отдавать только Косте. Снова, как в институтские времена, они будут проводить вечера вместе, вместе читать, вместе переводить новые книги, вместе ходить в театр, в филармонию.
Она шла легко и быстро, поддерживаемая сильной рукой Михайлова, и думала все о том же. Не может быть, чтобы Костик стал таким только оттого, что она уделяла ему мало времени. Очевидно, он знает о частых встречах ее с Михайловым. Может быть, он даже видел их вместе? Недаром ей показалось вчера, когда она с Михайловым возвращалась с вечеринки у его приятеля, что остановившийся на мгновение и быстро исчезнувший в темноте человек был Костя. У нее кружилась голова от шампанского, она слушала какие-то тонкие комплименты Михайлова, которые он произносил почти шепотом над самым ее ухом, и, увлекшись, не успела рассмотреть, кто это был. Нянька говорила, что Костя весь вечер ее искал. Надо его понять. Что он должен был пережить, увидев ее с Михайловым! Надо скорее повидать Костю и все объяснить ему. Он поймет, поверит. Иначе быть не может.
