– Нет. Пришёл один из ваших носильщиков, просит рассчитаться.
Абисогом-ага вытащил из кошелька двадцать пиастров, отдал их хозяйке, и та вышла.
– …В одном углу читальни несколько человек готовили список кандидатов в члены совета, – сказал Манук-ага, возвращаясь к своему рассказу. – Они были не на нашей стороне, и делали всё, чтобы в квартальный совет прошли, как я уже говорил, только их люди – одни мздоимцы…
– Пришёл какой-то юноша, оставил эти книги и сказал, что сегодня или завтра он сделает вам визит, – снова войдя в комнату, выговорила хозяйка и положила книги на стол.
– Куда мне столько? Я же не собираюсь книгами торговать. Не хочу! Больше ни у кого ничего не принимай. Говори: «Абисогом-ага не у нас» и выпроваживай.
– О, нет! Так тоже не годится. Вы наших редакторов не знаете… Если вы у одного откажетесь взять газеты, а у другого возьмёте, и тот пронюхает об этом, он таких наговорит вам оскорблений, что не приведи бог.
– Ну, раз так, принимай, сколько бы кто ни принёс. Ничего не поделаешь, я опять оплошал… А если книги, не бери.
Хозяйка, кивая головой, вышла.
– Однако, – продолжал Манук-ага, – согласья не было и среди них. Ювелир хотел протолкать в совет своего первого покупателя, пекарь – своего клиента, покупающего в день не меньше десяти хлебов, портной мечтал сделать членом совета молодого щёголя, которому раз в неделю он шьёт платье, седельник собирался отдать свой голос известному богачу, для которого в год мастерит два седла. А редактор горел желанием поздравить всех своих постоянных подписчиков с избранием их в совет. А адвокат – проголосовать за самого ловкого в квартале сутягу, а врач – за самого тяжёлого из больных, которых он пользует. А кабатчик спал и видел, чтобы все дела квартала передали завсегдатаю его погребка, на вино и водку издержавшему больше других… Вот так, значит…
Но Манук-ага и на этот раз не смог довести до конца свою историю, так как в комнате, откуда ни возьмись, появился незнакомый молодой человек.
Незнакомец был одет во всё чистое; его круглое белое лицо обрамляла чёрная с прожелтью борода, которая совсем не шла к нему. Бывают картины, которые без рамы выглядят красивее, но есть и такие, которые, чтобы выглядеть красивыми, нуждаются в раме. Если бы природа позволяла нашим женщинам вставлять свои лица в раму, то сколько женщин носили бы нынче бороду!..
Молодой человек, войдя в комнату, снял с себя высокую чёрную шляпу и поклонился.
Манук-ага, удостоив гостя, в ответ на его поклон, лишь наклонением головы, сразу же направился к дверям и, выходя, сердито проворчал:
