Ах, Александрина, Александрина, милый человечек, добрая душа, одна лишь ты только и печешься обо мне, тобой лишь одной согревается мое старое сердце. Но мы из разных времен, из разных пространств, тебе цвесть, а мне тлеть, как сказал Поэт, и руки наши не сплетутся, как не сплетается ветер с листвой... Прощу я твоего муженька, хоть в том и нет нужды: сорванное яблочко хотя и краснеет, да не наливается. Тебя успокою, тебя жалею. И люблю...
Такие слова прокатились теплым комочком по сердцу Петра Петровича, но вслух он сказал другое: о том, что идти на линию не надо, так как уже отключена и подстанция, и что он успел отдохнуть, потому в подмене не нуждается.
Александрина не стала допытываться, почему отключена подстанция, видимо, решила, что это - в порядке вещей, покивала печально головой и тихо ушла. Лукашевский подумал, что мог бы сказать ей что-нибудь ласковое, но тут же похвалил себя за сдержанность: время ли думать о якоре, когда рубишь трос?
То, о чем он думал после разговоров с подстанцией и Яковлевым, можно было вместить в одно понятие: распад. Распадался привычный мир. Он думал об этом и раньше. Но теперь факт распада представлялся ему особенно четко и убедительно. Прежде многое можно было свести к случайностям. Теперь же стало очевидно: события, как выстроенные в один ряд костяшки домино, толкают друг друга и валятся неотвратимо. Кто толкнул первую костяшку? "Ветер, - ответил себе Петр Петрович. - Может быть, ветер". Другому он ответил бы, наверное, иначе.
Утром Лукашевский связался по радио со своим управлением и сообщил о надвигающейся беде: "Линия вырублена из энергосети, солярка для автономной электростанции на исходе, дороги размыты паводком, доставка горючего невозможна", - доложил он начальнику управления и спросил, что делать.
"Что делать, что делать... Лукашевский? - узнал его по голосу начальник управления. - Вы еще на маяке работаете? - удивился он. - Ваше заявление об увольнении я подписал три недели назад. Вам уже выслан расчет. И вашему помощнику Полудину. А вы, оказывается, все еще там".
"Я просил уволить меня с первого мая, - ответил Петр Петрович. - Но если вы так решили... Кстати, как же я могу покинуть маяк, не дождавшись замены? Удивляться должен я, а не вы. И все-таки объясните мне, что делать?" потребовал Петр Петрович.
"Ничего не надо делать, - ответил начальник. - Ваш маяк переведен в разряд временно бездействующих. По причине, о которой вы сказали - из-за отсутствия энергоснабжения. Флоты предупреждены. Законсервируйте всю систему. Письменный приказ вам отправлен. Для охраны объекта и имущества к вам послан человек. Дождитесь его, передайте ему все по акту и можете быть свободны. Благодарю за безупречную службу, - помолчав, добавил начальник. - Вы слышите меня, Лукашевский?"
