От всевозможного зла. И промолвили тут же согласно
«Да» дорогие избранники. Голос пристоен, негромок
Был их, серьёзен, в нём было почтенье к достоинству сана
Юного пастора и к торжеству этой краткой минуты.
Первый — чуть глухо, поскольку он долго молчал, это слово
Стоя промолвил, второй же, склонившийся к посоху, -
с кресла.
Слово от них получив, за священное действо немедля
Принялся юноша-пастор, водой окрестил он ребёнка,
Вновь принесённого. Тут ты затихла, позволив охотно
Древнему чину свободно свершиться. К концу ж ритуала
Мама держала тебя, передав после этого бережно в руки
Старшему, мастеру, автору книги той самой. Тебя он
Взял неумело, поэт и мыслитель, на левую руку.
Так же беспомощен был он, как груз его малый, но -
браво!-
Не уронил, удержал и подставил тебя под крещенье.
Пастор его на тебя изливал из горстей, изрекая
Формулы те, что с сим действом союзны, а служка в ладони
Тёплую воду ему перед тем выливал из сосуда,
Крупного, взятого в церкви. Вода же с головки стекала
Милой твоей в золочёное лоно купели, как раньше
Так же стекала она и с моей, и с головок братишек
Славных твоих и сестрёнок. И знаком приветствия свыше
Имя твоё прозвучало впервые торжественно. Так же
Имя твоё прозвучит у могилы как знак отпущенья.
Имя Элизабет дали тебе. И решение было
Это моё, ибо чистое имя такое встречалось
В нашем роду очень часто. Носили его неизменно
Матери наши и тётки. И сердце моё возжелало,
Чтоб ты вошла в вереницу сих путниц старинного рода.
Властно взывали глубины времён к сокровенным истокам,
К дальним корням человеческой сути моей. Ощущал я
Внуком себя. И не подлым, зловольным зову в себе мужа,
Что лишь фанфары грядущего слышит и гибель былого
Не замечает, о нет, сохраняет он верность былому,
Смерти, истории, и непрестанно он мыслью своею.
Духом он к ним возвращается, к связи вещей вековечной.
Так всё свершилось. Когда наконец отзвучала молитва
Благодарения, крёстный и с гордостью, и с облегченьем
Матери маленькую христианку вернул, и сейчас же,
Счастья желая, столпились вкруг вечного символа гости,
Счастья желая и матери, и окрещённой. Я тоже
Выслушал добрых гостей пожеланья. Довольный
свершённым, Уединился священник, чтоб снять облаченье и снова
К нам возвратиться в своём сюртуке. И собрание дружно,
Дети и взрослые, все поднялись, перейдя в помещенье,
Где для торжественной вечери были столы уж накрыты
Снедью, заботливо поданной умной хозяйкой, — насколько
Это позволила сделать блокада бесчувственных англов.
