Долгими сидя часами у изголовья больного,
Мучимого лихорадкой, ему терпеливо читала
Наши любимые саги, где всяческих страхов в достатке.
И, избегая дурного, когда уж нельзя не промолвить,
Просто коверкала слово и «фёрт» говорила иль «явол».
Мы её очень любили. О нет, не была ни служанкой
Нам, ни хозяйкою дома, ни дамой она, ни плебейкой,
Ни благоверной женою, ни уличной девкой бесстыжей.
Грешного мира земного как будто она не касалась,
Но, удивительно, всё-таки в обществе нашем вращалась,
Помощь даруя в страданье и смерти смягчая томленье.
Мир человечий оставив, неслышно несла человечность
В мир тот без устали. Если ж она иногда улыбалась,
То белоснежные зубы её открывала улыбка,
Чуть напряжённая: жилка (иль ниточка тонкая нерва?)
Тотчас на лбу проступала под белой монашьей оборкой,
Неописуемо добро. А волосы спрятаны были,
Я их не видел ни разу. Ни женского не было вовсе
В ней, ни мужского ни капельки. Ангельским был её образ.
Звали её мы «Сестра!» — когда пить нам хотелось,
и странно:
Чопорно-нежно звучало то имя и одновременно
Благочестиво-прохладно и вея родным и священным.
Так и тебя мы «сестричкой» зовём, или звали, точнее,
покуда
Имени ты христианского не обрела по крещеньи…
Всё же я слышу иное в «сестричке» в сравненьи с «сестрою»,
Дышит оно озорным и дремучим языческим мифом.
В речи родной этот маленький суффикс — как в «сказ-к-е» -
имеет
Странную силу тепла и сердечности. Так же когда-то
Предки заботливо чтили народец мифический цвергов,
Равно и кобольдов, к ним относящихся, духов жилища.
Их, шалунов, бедокурящих вечно, тогда называли
Домовичками, водячками, крысками, лесовичками,
Чтобы отвадить-привадить чудных, непонятных дружочков.
Пусть же «сестричка» игриво и по-бесенятски ласкает
Слух мой, когда ты, качаясь на стуле, глаза поднимаешь
Молча-приветливо, сидя скорей под столом, чем меж нами,
Ты, до сих пор не примкнувшая к нам, но вошедшая тайно
В круг наивысших существ, мудрой речи владеющих даром.
Забавы
Среднего рода дитя ты ещё, существо из сказанья,
Но пробивается маленькой женщины сущность живая
В неугомонном характере, в бойкости взгляда на вещи
Зримого мира. Наставник ведёт тебя, ты ж благодарно
Сразу, с утра этот мир постигаешь напористым духом,
Мальчикам ты не чета: стороной мир обходит сонливцев.
Девочка-дитятко! Тешить тебя мне отрадно и видеть,
Как ты смеёшься, когда я, на корточках сидя, играю
С куклой пузатой, её наклоняю, и, гирькой ведомый,
Тут же встаёт, хохоча и держась за живот, ванька-встанька,
