Сердцем родное беречь, благословляя прекрасным.
Так научился я чтить человечье моих, и казался
Странным мой род мне, совсем не таким, как иные,
Отсветом жизни моей и исходом мечты сокровенной,
Духом от духа, какого и быть не могло на бумаге.
Разве труд жизни и творчества труд не едины по сути?
Дело искусства — не изобретенье, а совести дело.
Жить и творить — близнецы, и не мог различать я их вовсе.
Так я решился на то, что смущало меня и томило.
Бодрый покой обретя, я своим окончательно сделал
То, что им быть и должно. И не чуял я бремени боле.
Всё приключилось, когда этот лад отыскал я духовный.
Вызрев, явилась на свет ты, всей жизни моей
драгоценность, О золотое дитя! Я готов был к свиданью с тобою:
Все, что доселе рождались, лепились из плоти и крови,
Знаки моих приключений; ты же, о дщерь дорогая,
Плодом предстала любови мужской, полновесной и верной,
Общности долгой в страданье и счастье. — Безумной
метелью
Страшные годы на нас налетели, земля зашаталась,
Рухнуло всё, велики были скорби живущих, и скорби
Сделали мягче меня, но и твёрже в стремлении к цели
Смело занять своё место, которое мне полагалось,
Место почётно иль нет, но теперь я его занимаю.
Силы любви на свободу выходят и крепнут надёжно,
Только когда мы судьбы своей смысл познаём, вот тогда лишь
Мы покоряем судьбу по-мужски и ведём её твёрдо,
Только тогда мы способны познать и к любви
благодарность. Это не юноши страсти с истомой пустой и томленьем:
Мимо любви пропорхают они, навсегда обесчестив
И раздражённо отвергнув её. Но горжусь я безмерно,
Глядя с почтеньем на друга, достойного благоговенья,
Ибо что сделано нами — трудов её лишь дополненье.
Прежде с опаской и робостью мы на себя озирались,
Но, обретя наконец-таки друга и спутника жизни,
Ныне имеем залог нашей ценности неколебимый…
Всё изменилось. Врата свои пятый десяток открыл нам.
Оры ведут нас. Не будем же медлить в сомнении праздном.
(Бодро идёт человек, беззаботно-беспечно шагает
Он через время, надеясь наивно на оберег в жизни).
Нити в висках серебрятся. И странник иначе взирает
На изменившийся мир. И живёт он отныне иначе.
Духу внимает бесплотному юноша хрупкий и взглядом
Тщится постичь суматоху течений и смыслов глубинных,
Не доверяет юнец пятичувствия твёрдой основе.
Годы пройдут, и опростится сердце, и с тёплым приветом
Нам улыбнётся природа, и пенье весны мы услышим,
Как не слыхали ещё, и дыханье её, и, вкушая
Благоухание роз, мы почувствуем пыл благодарный,
И белоствольной берёзы увидим мы девственный образ,
