— Анна, дитя мое, он шипел на меня.
— Кто, мама, дорогая?
— Черный лебедь.
И снова уснула. Но в последующие несколько недель она еще не раз поминала лебедя, его кроваво-красный клюв, черное биение крыльев. Страдания ее были недолгими. Уремическая кома скоро погрузила женщину в глубокое бессознательное состояние, а сопротивляться развившемуся при этом двустороннему воспалению легких изнуренное сердце смогло всего несколько дней.
Однако незадолго до конца, всего за несколько часов, дух ее опять прояснился. Она открыла глаза и посмотрела на дочь. Та сидела на кровати и держала руку матери в своей.
— Анна, — сказала она, с трудом подтянув тело поближе к краю постели, — ты слышишь меня?
— Конечно, слышу, дорогая, любимая мама.
— Анна, не говори об обмане и насмешливой жестокости природы. Не брани ее, как не браню и я. Я не хочу уходить — от вас, от жизни с ее весной. Но что была бы весна без смерти? Смерть ведь есть огромное средство жизни, и если для меня она приняла образ воскресения и любовной радости, так это не ложь, а доброта и милость.
Еще один слабый толчок поближе к дочери и замирающий шепот:
— Природа — я всегда ее любила, и она не поскупилась на любовь к своему порождению.
Розалия умерла мирной смертью, оплакиваемая всеми, кто ее знал.
Песнь о младенце
© Перевод В. Елистратова и Е. Шукшиной
Идиллия
И вот мы снова здесь, у двери дома.
За ней всё так уютно и знакомо.
Покоит взор артист в мгновенья те
На жизни миротворной суете.
И сколь бы ни манил нас свет, всегда
Идём сюда, и тянет нас сюда.
И сколь бы ни был далью мир прелестен,
Спешим в наш дом, что столь отрадно тесен.
И. В. Гёте, «Французская кампания»
Пролог
Был ли поэтом я? Ныне поэт ли? Не знаю. Французы
Имя б такое не дали. Удобно, умно отличает
Галл рифмоплета от мужа линейно шагающей речи.
Первый — поэт. А второй — что-то вроде стилиста, а может,
Автор, прозаик; воистину, ценен талант сей не меньше.
Но вот поэтом не стать ему, нет: не кропает он виршей.
Участь моя изначальная — проза. От самого детства,
Первой любовью отмучившись, ранней, готовился строгий
Юноша к творчеству. Выковал в нём он, ранимый, оружье,
Меч благородный, чтоб выстоять мир. И достойно носил он
Меч тот, а если хотите признанья: немало и перлов
Плодом явились усилий в формовке немецкого слова.
Равным себя почитаю иному певцу по уменью.
Совесть всегда мне казалась и смыслом, и сущностью
прозы,
Совесть души, совесть сердца, а также тончайшего слуха.
Нравственность, музыка — вот дело прозы.
