Прииск Таежный, где жили Тоня и Павлик, раскинулся в глубокой котловине. В одном логу стоял поселок, в другом — шахты.
Со всех сторон прииск окружали горы. Сходя сверху в поселок, люди говорили: «Иду вниз», а «низ» этот был тоже высоко в горах. Чтобы добраться до города, лежащего действительно внизу, на равнине, нужно было долго ехать на автобусе по петляющей пологой дороге.
Горы заросли могучим кедром, лиственницей, пихтой. Над мохнатыми вершинами их поднимался угрюмый голец[1], и гладкая верхушка его была похожа на лысый череп старика среди кудрявых голов младших товарищей.
Издавна люди добывали здесь золото. Прииск был старый, но все не иссякал. В поселке жили семьи, в которых не только отцы, но и деды были золотоискателями.
Здесь, на прииске Таежном, Тонин отец, Николай Сергеевич Кулагин, прошел долгий и нелегкий путь от мальчика-откатчика до горного мастера. Здесь стал знаменитым забойщиком отец Павла — Кузьма Петрович Заварухин. Оба знали темноту и унылость прежней горняцкой жизни.
Тоня родилась в героический год первой пятилетки, Павел был двумя годами старше нее. Рассказы отцов о далеких дореволюционных днях казались детям страшной сказкой. Не верилось, что когда-то на Таежном не было клуба, школы, детского сада… На прииске жил «хозяин», пути из тайги оберегали «стражники», чтобы люди не могли тайком унести золото. Да мало ли еще было чудного и непонятного!..
Не только взрослые, но и ребята на прииске постоянно говорили о золоте. В прежние времена неумелые детские руки рано приучались управляться с ковшом и лотком. Летом даже шестилетние мальчики промывали золотоносные пески.
Тоня и Павел тоже с младенчества слышали разговоры о высоком или низком содержании металла в промытой породе — «шлихе», о «мясниковатых», то-есть вязких, или о сыпучих песках, о золоте знаковом и подъемном[2]. Все это было привычным, но большого места в жизни не занимало. Их детство не было омрачено тревогой родителей о будущем. Засыпая или просыпаясь, ребята не видели потускневших от заботы лиц, не слышали тоскливых разговоров о том, что не удается свести концы с концами и нужно послать детей на подработки.
Если и бывало родителям подчас трудно, то о таком выходе из положения все-таки никто не думал. Ни Тоня, ни Павлик не знали тяжелого труда, не ворочали лотков с породой. Впечатления бытия широко и свободно ложились в их сознание и делали детей счастливыми, с тех пор как они помнили себя.
