— Что ты, Тоня! Этого не может быть! Не знаю уж, почему я так уверен, только этого быть не может!
Павел осторожно приложил теплую Тонину руку к своей холодной щеке.
— Тонюшка, — сказал он с болью, — Тоня!..
— Павлик, ты будь… будь спокоен…
Слезы перехватили голос Тони. Она тихо отняла у Павла руку и вошла в дом.
Это было в начале сорок пятого года. Павел прислал одно письмо с дороги и два с фронта. Больше вестей не было, и розыски не привели ни к чему.
Тоня перебирала в памяти все эти события недавнего прошлого, и ей казалось, что Павлик молчаливо шагает рядом с ней по заснеженным улицам. Она ясно видела его синие глаза под смелыми бровями, смуглые щеки и застенчивую, широкую улыбку.
«А может быть, ты жив, Паша? — подумала она. — Я вот сказку начала про тебя придумывать, про твое детство… А жизнь ведь богаче сказок… Разве мало в ней чудес?»
Тоня завернула за угол и остановилась. От крыльца ее родного дома отъезжали розвальни, и отец вводил кого-то в дом, светя фонариком.
В жарко натопленной кухне на чистых половиках стояла закутанная женщина и старалась стащить с себя тяжелый полушубок. Отец помогал ей. Матери не было. А на лавке сидела вторая гостья, уже скинувшая шубу. Она подняла голову и улыбнулась Тоне.
— Надежда Георгиевна?!
Тоня радостно бросилась к Надежде Георгиевне Сабуровой, директору приисковой школы.
Незнакомка сняла наконец полушубок, пальто и несколько шалей. Была она невысока, смугла и показалась Тоне очень красивой. Темные глаза ее смотрели робко.
— Ну, отогревайся, Танюша, — сказала Сабурова. — Николай Сергеевич, Тоня, это Татьяна Борисовна Новикова. Она будет преподавать литературу в старших классах.
— Вместо вас? — разочарованно спросила Тоня.
Не раз уж говорила Надежда Георгиевна, что ей трудно совмещать директорство и преподавание старшеклассникам. Значит, добилась смены…
— Я ездила встречать Татьяну Борисовну. Очень она, бедная, прозябла с непривычки к нашим ветрам. Я уж не заезжала к себе. Прямо к вам ее привезла. Жить ведь она у вас будет.
Тоне вспомнился давнишний разговор с матерью о том, что на прииск должна приехать бывшая ученица Надежды Георгиевны и что можно бы сдать ей угловую комнату. Но об этом поговорили и забыли, а эта смуглая женщина получала отсюда письма, собиралась в дорогу, ехала, и вот она уже здесь и будет жить у них в доме…
Николай Сергеевич несколько растерялся:
— Это как хозяйка моя… Такие дела ей решать, я не вмешиваюсь…
