Борис не мигая смотрел на Леонарда.
- Вспомните? - переспросил Леонард.
Борис молчал.
- Потом вы спрашивали об авторе у знакомых, искали в библиотеках, хотели собрать его произведения для своего будущего ребенка, и - ничего, нет такого автора. Точнее, есть, конечно, но тиражи и известность ему не нужны, - Леонард поставил книгу на место и уселся на стул с противоположного торца стола. - Поверьте, это было совсем не сложно. Выглядело как издание за свой счет, маленький тираж. На самом деле книга существовала в единичном экземпляре, страница с выходными данными была виртуозно оторвана - издательство найти было невозможно. Ладно, дальше. Тот же год. За рубеж тогда выехать было проблематично. Петр Михайлович пригласил вас к себе, и за чашкой чая познакомил с Филиппом Кресом из "Глобал Рисерч", приехавшим в СССР на очередное празднование разрушения пресловутого железного занавеса. Кстати, на самом деле он приезжал за материалом для новой книги. Итак, Крес сначала смотрел на вас с веселым недоверием, но после часа беседы подписал и подарил вам свою книгу. Разумеется, такие вещи тогда не переводились у нас - книга была на английском. Забавно, что получая подарок, вы от волнения выпустили его из рук... Впрочем, варенья в блюдце уже не осталось. Ведь варенье из лепестков роз очень редкое в наших широтах. А книга... Леонард оперся о край стола и повернулся к книжным полкам.
- Не надо, - сказал Борис. Он с удивлением посмотрел на свои кремовые штанины, усыпанные табаком, разжал пальцы и выронил размочаленную сигарету. Зачитанный томик Ф. Креса тоже был спрятан - во втором ряду книг.
- Борис Александрович, - донесся издалека голос Леонарда, я пока все верно рассказываю?
Да, книга, думал Борис... Та книга, первая, неизвестно как попавшая к нему и впоследствие ставшая талисманом. Он читал ее на уроках, на переменах, в транспорте, за едой, в очереди за хлебом. Все, что передумал он к тому времени о жизни, воплотилось в этой сказке. Его как громом поразило - весь мир пронизан миллиардами ниточек и простирается в обе стороны до бесконечности. И если это не все видят, то не значит, что этого нет. Уже ничто не могло вернуть прежний простой и плоский мир. Именно в те дни он с беспокойством ощутил, что его совсем не тянет до умопомрачения гонять мяч во дворе. Будто кто-то очень сильный и добрый из далекого и невероятно интересного мира сказал ему наконец самые главные слова, которые он, оказывается, ждал всю жизнь: "ты прав, поступай именно так." И он решился. Появилось странное ощущение уходящего времени. Но он все же вышел во двор к ребятам. Постоял на крыльце. И вернулся за письменный стол. Новое видение мира сдернуло маскировку со сверкающих драгоценостей, лежавших, оказывается, давно рядом - руку протянуть.
