- Ваше рвение вам зачтется, - сурово изрек Борбылев. Приступим.
Борис как хирург поднял над столом растопыренные пальцы - с чего бы начать.
- Нет-нет! - остановил его Борбылев. - Сегодня угощаю я. А это значит, что вы все будете только есть... пардон, вкушать. И иногда произносить хвалебные речи. Ничто не должно отвлекать от процесса поглощения и восхваления.
- Тогда я с вашего позволения... - Борис кивнул в сторону балкона. Сквозь отражение ярко освещенной комнаты чернел неподвижный валерин силует.
- Пгавильно, товагищ! - с неподражаемым акцентом сказал Борбылев. Он снял пиджак и теперь засучивал рукава белоснежной сорочки. - Агхивегное гешение.
Борис улыбнулся, взял со стола сигареты. Проходя к балконной двери, тронул сенсор проигрывателя.
- Искупающий, - раздался за его спиной строгий голос. И тут же нормальным голосом Борбылев спросил: - Или как сказать искупляющий?
- Совокупно-искупляющий. Совокупль... - обернулся Борис. И торопливо пояснил: - В смысле если уж искупать, так все сразу.
- Э-э... - осторожно сказал Данилевич. - Да. Видимо, как-то так.
- Короче, Леонид Иванович. Давайте попытаемся унести все за один раз.
Зазвенели тарелки.
Борис дернул в сторону тюль, отворил дверь. От плиток лоджии веяло теплом.
Шумаков, облокотясь на барьер, смотрел вниз.
Солонников покосился на него, щелкнул зажигалкой и затянулся.
Шумаков повернул голову.
Борис смотрел на гаснущий, уже не слепящий, закат и чувствовал, что нагрузился в этот раз основательно. За бурной беседой не заметно было, а сейчас расслабился.
За спиной мягко ухнул ударник, вступил рояль - классика в обработке. Борис кивнул - то, что надо. Мелодичное в меру и уснуть не даст. Он сразу вспомнил про Степана. Что же я его не позвал?! Вот дела... Старею. Он фыркнул. Нет, правда - как же так? Неудобно... Ну и денек. А где же сейчас Степан? Неужели работает? Да нет, на пляже пиво пьет. Знаю я его. Погода-то какая! Да и повод есть...
Хорошо! Борису вдруг показалось, что весь дом его полон гостей, старых добрых друзей. Будто бы все уютные уголки в квартире заняты, а не только гостиная, и стоит ему появиться в любом из них - его сразу втянут в круг, попросят поучаствовать в споре, выразить свое отношение, припомнить что-то из былого, выпить на брудершафт с пришедшими в первый раз... Это ощущение было настолько отчетливым, что Борис без труда поверил, что лишь на минутку вышел покурить. Улыбаясь, он стряхнул пепел в семнадцатиэтажную пропасть и заметил, что Шумаков смотрит на него. Борис потер пальцами лоб:
