Птичка голосиста | страница 18
Северу нужен юг — примем этот факт на веру. Не будем подходить к сложному поэтическому образу с нашими грубо житейскими представлениями. Очевидно, нужен — в каком-то особом образном смысле. Может еще показаться непонятным: почему герой, до этого столь восторженно воспеваемый, вдруг обозван обычным плевелом? Не совсем мотивированный перепад. Но и это можно как-то объяснить. Причуда. Поэтический каприз. Чуждая смысловому крохоборству, поэтесса смело устремляется к главному вопросу — что ее влечет к герою и что такое вообще любовь. Все это увенчивается таким образным определением:
Ты уловил, многострадальный друг-читатель? Конечно же, ты не новичок и многое читал о любви, знаешь, что любовь свободна, мир чаруя, что есть любовь — широкая, как море, ее вместить не могут жизни берега, слышал ты и грубоватое, но неоспоримое: любовь— не картошка. Но поэтесса вносит новый вклад: не только не картошка, но, что особенно важно отметить, не массовый падеж скота. И попробуйте с ней спорить! Начнете доказывать, что нет, любовь именно массовый падеж скота, — сразу окажетесь в дураках. Так что ладно, хорошо, не массовый. Вы положили меня на обе лопатки.
В финале поэмы героиня, как будто спохватившись и вспомнив о некоторых неоспоримых вещах, пишет, что «любовь не все твое богатство» и что никак нельзя ограничиваться той областью, «где один интим».
Так снова возникает шекспировский образ, но на этот раз уже для прославления не любви, а труда.
Закрывая последнюю страницу этой поэмы, столь бесспорной в своем заключительном призыве (ну, кто станет отрицать роль труда — нет таких) и столь непроходимо новаторской по стилю, испытываешь сложное чувство. Как будто действительно проглотил некий «овощ», не совсем ясно какой, но, безусловно, крепкого засола.
1969.
Об уличной бесшабашности курских соловьев
Название нашей рецензии может хоть кого удивить, а между тем мы ничего не придумали. В одной из повестей книги Виктора Мирошенкова «Колхозная площадь», о которой идет речь, читаем:
«Калистрат увлекал перспективами села весело, неугомонно. Как курский соловей, он дразнил своей веселостью, уличной бесшабашностью, пугал проницательностью, крестьянской въедливостью».
