— Я к ужину никогда не опаздываю, как пастор к молитве, — пошутил Рули и вытащил из кармана трубку и кисет. — Хотя ужин предпочитаю молитве.
— Вы еще не знаете, что тут произошло! — Бирич резко поднялся с кресла. — Бандиты с копей…
Испуганный крик в спальне прервал его. Все обернулись к двери. Из спальни выбежала побледневшая Елена Дмитриевна:
— Что с Трифоном? Он мертв… убит?..
Войдя в спальню, где не была зажжена лампа, Елена Дмитриевна стала переодеваться и только тогда заметила, что на кровати лежит ее муж. Она удивленно спросила его:
— Ты почему тут?
С тех пор как Рули поселился в доме. Бирича, Трифон перебрался к Пчелинцеву. И вот он снова здесь. Трифон молчал. Елена раздраженно схватила, его за плечо и потрясла:
— Ну?!
Трифон не отозвался, а плечо было такое податливое, что у Елены Дмитриевны мелькнула мысль! Трифон мертв. Она с криком отпрянула от него. Нет, ей не было жаль его. Она просто испугалась, что в ее спальне мертвец.
— Он зверски избит бандитами! — с горящими от гнева глазами пояснил старый коммерсант. — Он избит углекопами, этим отребьем, этими каторжниками! — У Бирича перехватило дыхание. Он глубоко вздохнул и уставился на Рули, который уже успел набить трубку и сейчас затягивал кисет. — Шахтеры мстят нам! Я требую вашего разрешения немедленно схватить зачинщиков и к стенке их, к стенке! Как тех!..
Он махнул рукой в сторону темного окна.
Елена Дмитриевна еще никогда не видела старого Бирича таким взволнованным и разъяренным. Его лицо было в красных пятнах, волосы разлохматились, а руки все время дергались, словно он не мог с ними совладать.
Рули вопросительно посмотрел на Струкова, затем обменялся взглядом со Стайном и понял, что они не разделяют мнения старого коммерсанта, который продолжал кричать:
— Нельзя медлить! Сегодня они чуть не убили Трифона, а завтра набросятся на нас!
— Я не думаю, что следует применить такие крайние меры, — заговорил Струков. — Ваш сын ввязался в пьяную драку. Это же не в первый раз. Никто бы не посмел поднять на него руку, если бы он не вынудил к этому людей…
— Вы же там не были! — почти закричал Бирич. — Вы потакаете им, вы боитесь этого сброда с копей и заискиваете перед ним!
— Я хорошо знаю вашего сына, — Струков говорил сдержанно, хотя ему хотелось послать Бирича к черту. — Он слишком злоупотребляет алкоголем…
— Трифон неисправимый пьяница, — брезгливо бросила Елена Дмитриевна, которая уже успокоилась и теперь с негодованием думала о том, что на ее кровати лежит грязный, пьяный, ненавистный ей человек. И он был ее мужем! Она передернула плечами и добавила: — Он так и подохнет пьяным.
