«Сложная обстановка», — думал Касьянов. Он перешел улицу, но не свернул в подъезд обкома, где у непрерывно открывающихся дверей стояло двое часовых-партизан.
Касьянов решил еще немного побыть на свежем воздухе. После расширенного заседания Центрального бюро профсоюзов у него побаливала голова, и он сразу же после заседания ушел, чтобы побыть одному, отдохнуть и подумать. Заседание прошло хорошо, хотя и затянулось. Все шестьдесят пять представителей от тридцати семи профсоюзов единогласно решили, «считая пока невозможным немедленное восстановление власти Советов, поддержать власть Приморской земской управы при условии проведения ею политики ликвидации интервенции на Дальнем Востоке и осуществления задач объединения с Советской Россией». Касьянов точно, слово в слово, помнил текст постановления. Он сам редактировал его. Алексей Яковлевич вздохнул. Он уже со счета сбился, сколько подобных решений ему пришлось и составлять, и за них агитировать, и голосовать.
Касьянову вспомнились события последних недель.
Накануне занятия Владивостока партизанами обком партии обратился с воззванием к чехословацким солдатам не поддаваться на возможную провокацию японского командования, пытающегося поддержать остатки колчаковщины, и соблюдать нейтралитет во время переворота.
Вооруженные столкновения были предотвращены, и Владивосток, как и Никольск-Уссурийск, был занят без кровопролития. В Благовещенске и Зее земство передало власть временным исполкомам Совета рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов.
Касьянов дошел до серого гранитного обелиска — памятника Геннадию Невельскому, поднимавшегося на высоком обрывистом берегу бухты Золотой Рог. Внизу, у самой бухты, стояли пакгаузы и между ними бежали рельсы железнодорожной ветки до Дальзавода. Алексей Яковлевич любил бывать здесь, смотреть на корабли, вспоминать свою морскую службу, с которой расстался, по-видимому, навсегда. Касьянов стоял у низенького заборчика, ограждающего площадку вокруг памятника, и смотрел на бухту. Густой мрак просверлили огни военных кораблей и транспортов интервентов. Судов не было видно в темноте, но по огням Касьянов безошибочно отыскал японский и американские крейсеры, миноносцы. Из-за мыса Голдобина показались движущиеся огоньки. Какой-то новый транспорт входил в бухту.
«Наверное, опять японский, с войсками», — с беспокойством и негодованием подумал Касьянов. В последние дни из Японии пришло несколько пароходов с кавалерийскими и артиллерийскими частями.
