«Новая ночевка, — с тоской подумал Михаил Сергеевич. Его охватила ярость. — Сколько же я буду прятаться, когда же дадут мне дело?» Он был зол на слишком осторожных, по его мнению, товарищей из областного партийного комитета. Мандриков недоумевал, почему его прячут, вместо того чтобы поручить какое-нибудь боевое задание или послать в партизаны. «Придем в дом, попрошу Новикова, чтобы комитет немедленно привлек к работе. Больше прятаться, играть с контрразведкой в кошки-мышки не согласен».
Новиков отворил мокрую калитку. Навстречу из будки кинулась, гремя цепью и задыхаясь от лая, собачонка. Новиков прикрикнул на нее:
— Тубо, на место, Плошка! Тубо!
Собака смолкла, встряхнула лохматой черной шерстью и побрела к будке.
— Не опасайся, Сергеич. Плошка наша одной компании с меньшевиками. Кричит, рычит, зубами лязгает, а куснуть опасается. Мол, могут сдачи дать, — усмехаясь, сказал Новиков.
Он поднялся по истертым ступенькам крыльца и открыл дверь. Через маленький коридорчик Новиков и Мандриков вошли в тесную кухоньку. На выбеленных стенах и потолке плясали красные отсветы пламени от плиты. К вошедшим повернулась пожилая женщина в темном платье. В руках она держала нож и картофелину. На плите шипела сковородка:
— Батюшки, Федорович, в такую погоду гнилую, приполз! И чего тебе не сидится? — голос у женщины был мягкий, добродушный. Ее полное лицо расплылось в улыбке. — Наверное, почуял, что я своему старому бражки наварила, а? Ой, батюшки, да ты не один! — взмахнула она руками.
— Не один, — кивнул Новиков и снял кепку, подкладкой вытер мокрое лицо. — Ну и чертова погода. Сорок лет живу под ней, а привыкнуть не могу… Вот привел вам гостя. Знакомься, Евдокия Николаевна.
Мандриков стоял без шляпы, и его пышные черные волосы, зачесанные назад, едва не касались низкого потолка. Евдокия Николаевна окинула взглядом рослого Михаила Сергеевича и просто произнесла:
— Ишь, какой вымахал. Ты смотри, гостюшка, потолок нам не прошиби.
— Да и шишек на лбу не набей о притолоку, — добавил Новиков и спросил хозяйку. — Где твой, Николаевна?
— Он сегодня в ночную, — женщина докрошила картошку и помешала на сковородке. — Раздевайтесь, я вас сейчас накормлю. Да и бражкой угощу.
Мандриков снял накидку, причесался. На нем была серая в зеленую полоску тройка. Накрахмаленный высокий воротничок. На галстуке — золотая булавка. Щегольский вид Мандрикова не удивил хозяйку. Видно, она привыкла к самым неожиданным посетителям.
