Я совсем этого не помнила и, с упреком взглянув на сестру, отодвинулась еще дальше. Тогда Леля, подпрыгнув, храбро обратилась к самому офицеру:
– Какая у вас длинная трубка!
Он медленно приподнял на нее свои красные, опухшие глаза, но не промолвил ни слова.
– У нашего маленького папы тоже такая, – бойко продолжала она, сделав к нему еще шаг.
– У… маленького папы! – хрипло промычал офицер. – И… что же это такое… маленький папа?.. А?.. Что это такое?..
Леля немножко отодвинулась, но, продолжая весело и задорно смотреть на него, объяснила:
– Маленький папа – наш отец. Он вот курит точно такие трубки с длинными чубуками как и вы…
– Что-о?!. – заревел на это офицер, таким густым басом, что я в испуге отскочила к дверям. – Длинные трубки?.. А… зачем у тебя такой короткий нос?.. А?!. – вдруг приподнялся он.
Тут и Леля растерялась и, сделав несколько шагов назад, в недоумении смотрела на страшного офицера. Но, вдруг, тот опять опустился на свое место, вытянул ноги по полу, закинул назад голову и вместо баса заговорил тоненьким голоском:
– Девчонка, ты, девчонка! И чего ты вертишься?!.
Это восклицание как громом поразило сестру! Ей стало еще обидней и досаднее от хохота Аннушки, слышавшей все из кареты, где она сидела возле спавшего брата.
– Вот видишь! – говорила я, следуя за ней в комнату, куда нас звала англичанка. – И чего ты в самом деле вертелась?
– Не твое дело! – еще более рассердилась Леля.
Но после этого случая она перестала обращаться с разговорами к незнакомым людям.
В последнем городе мы нашли присланных за нами лошадей и поехали дальше на своих. Узнав об этом, я каждую минуту ждала, что мы сейчас приедем, сейчас увидим папу, которого я неясно помнила. Оказалось однако, что мы ехали и никак не могли доехать!.. Дорога шла зелеными полями, мимо хорошеньких дубовых рощ и хуторов, закрытых садиками. Вокруг так все было весело: летали бабочки, птички заливались, порхая в зелени, столько было цветов по дороге, что так бы и побежала я рвать их на полях и в рощах! А тут тащись в душной карете, переваливайся со стороны на сторону. Скука смертная!..
– Когда же город? – спросила я.
– Какой город? – отозвалась мне мама.
– Тот город, где живет папа, куда мы едем жить! – объясняла я.
– Там города нет. Мы будем жить в деревне.
– В деревне!? – удивилась я. – В чьей?
– Да ни в чьей. В государевой. Разве ты не помнишь, как мы прежде по деревням жили?.. Где папину батарею поставят, там и мы будем жить.
