Лаврентий Палыч подобрал фуражку и снова запрокинул голову. Метров тридцать — тридцать пять?
Машина действительно поражала воображение — но только габаритами. Нет, в самом деле: тонкой воздушной красоты земных самолётов в ней не было ни грамма, утюг утюгом. Грубые тяжёлые формы, вызывающе прямоугольные обводы и выступы. Челнок выглядел… некрасивым.
Сам Берия всегда сознавал себя прирождённым технарём и с технарями общался постоянно: танкостроители, оружейники, авиаконструкторы — проще было назвать отрасль промышленности, к которой он не имел бы отношения. Он хорошо знал, как трепетно те же авиаторы относятся к внешней красоте проектируемых самолётов, как вылизывают каждую деталь их облика. Это ни в малейшей степени не было прихотью: закинуть в небо можно и топор — но как закинуть его быстрее, выше, сильнее всех? Так вот и добивались повышения лётных качеств, защищённости, надёжности и простоты эксплуатации — в самолёте, как в человеке, должно быть прекрасно всё. С древних греков повелось: что уродливо, то неправильно.
Челнок союзников выглядел так, словно его создателям было наплевать и на красоту, и на лётные качества машины. С древними греками они тоже, судя по всему, знакомства не водили. Конечно, привлекательность — понятие субъективное, хотя и «Тень», и переданные изображения «Палача» производили впечатление опасного, хищного, надменного — но неоспоримого изящества. А вот этот транспортный корабль, который союзники справедливо именовали «Титаном», был откровенно уродлив и — всем нутром чувствовал Берия — летать не должен.
Аэродинамика — штука объективная, её не обманешь.
Хотя можно попытаться сломать грубой силой.
Профессор Тихонравов, рассматривая изображения «Титана», высказался по этому поводу вполне определённо:
— В безвоздушном пространстве об аэродинамике говорить, как вы понимаете, не приходится. Другое дело — в атмосфере, но для атмосферы эта машина не то что не предназначена…
— Если «не предназначена», то что? — поторопил его Берия несколько более резко, чем намеревался. Нарком торопился в Балашиху, затем предстояло тяжёлое совещание: было необходимо согласовать действия осназа и регулярных частей РККА, чтоб в горячке эвакуационной операции не постреляли друг друга — война, всякое случается. Но, кроме него, сейчас лиц с достаточным уровнем допуска — и достаточным уровнем понимания — не было, приходилось распределять время буквально по минутам.
