Щадя психику Мотьки, Лео не торопил. Он положил руку ей на плечо. Добрые лучики морщинок разбегались из уголков его глаз, и Мотька, к своему удивлению, быстро прониклась к нему доверием. С ним она ощущала не страх, а малознакомое ей чувство удовлетворения. Читая ее мысли, он вкрадчиво произнес:
– Я знаю, ты была настоящим героем.
Приободренная коротенькой, но попавшей в цель фразой, Мотька забыла о саднящем колене, потерялся страх, который еще вчера мешал ей глубоко дышать, глаза озорно сверкнули. Ведь это, не кто иной – это она, Мотька, стала героем. Судорожная волна радости пробежала по телу – она подумала о Клаве, представила понимающее удовлетворенное ее поступком лицо. Невольно отгоняя воспоминания самого жуткого момента, когда содержимое ненавистного глаза брызнуло в лицо, Мотька отдышалась. Глядя в ожидающее лицо Лео, по крупинкам собирала в голове стремительно промелькнувшие события. Лео гладил ее по голове, успокаивая подбадривающим певучим тенорком:
– Все далеко позади, Мотечка, растворилось по песчинкам. Оно там, за той высокой неприступной грядой, и унеслось еще дальше быстрой рекой в бездонную пропасть океана, во впадину безумия. Остался чистый воздух и негатив, который обязан навсегда остаться трутом, воспламеняющим нашу память.
Мотьке теперь без крайностей открывалось, как из ее недр вырвалась звериная ярость, наверное, это была злость ее очень далекого предка-воина. Она впилась зубами в державшую ее за шею руку – до сих пор ощущая соленый вкус крови. Пролетело все единым связанным мгновением. Помнила Мотька, как сорвались и летели вниз – она сверху на нем, сжав на его руке челюсти до смыкания зубы. Помнила тяжелый удар обо что-то твердое, как после дикого, внезапно захлебнувшегося стона, из его горла фонтаном ударила кровавая струя. Выломав перила, они в обнимку рухнули в пролет. Сейчас Мотька понимала, что вполне могла оказаться на его месте. Спину его проткнула острая пика средневекового рыцаря. Изогнувшись дугой, охранник напрягся тетивой лука и обвис. Из кармана брюк блеснул черный пистолет. Единственный остекленевший глаз в порыве мести продолжал прожигать Мотьку. Безудержная тошнота подкатила к горлу – она кинулась к двери, на воздух, но не успела – ее стошнило прямо здесь. И вдруг ее, как получившую такую же пику в грудь, обожгло – в просвете стеклянной двери она увидела одного из ее похитителей. Он уверенно шагал на нее. Мотька заметалась, она понимала: спрятаться невозможно. Все решали мгновения. Она схватила торчащий из кармана пистолет, сжала обеими руками и выставила на дверь.
