— Вот вкусно-то! — прошептала Валя и, не обращая уже внимания на Карика, поднесла стакан ко рту и отхлебнула из него немножко.
— Попробуй! — протянула Валя Карику стакан. — Холодная и очень вкусная… Никогда еще такой не пила.
— А вдруг все-таки это отрава? — сказал Карик, недоверчиво посматривая на серебристую жидкость.
— Отрава бывает горькая, — засмеялась Валя, — а это очень вкусное.
Карик нерешительно переступил с ноги на ногу и тяжело вздохнул:
— Наверное, дрянь какая-нибудь! — сказал он, протягивая руку к стакану.
— Совсем не дрянь! Пахнет персиками, а на вкус вроде ситро. Только еще вкуснее…
Карик оглянулся по сторонам, взял стакан из рук Вали и торопливо отпил несколько глотков.
— А, ведь, правда, вкусно! — сказал он и поставил стакан на прежнее место. — Только больше не пей, а то он заметит.
Карик чуть ли не силой оттащил Валю подальше от стола — к подоконнику.
— Посидим лучше на окне! — предложил он. — Иван Гермогенович, наверное, скоро придет.
Ребята взобрались на диван, а оттуда на подоконник. Свесив головы вниз, они лежали, болтая ногами, и рассматривали сверху далекий двор.
— У-ух, как высоко! Ты бы прыгнул?
— Прыгнул, — ответил Карик, — с парашютом прыгнул бы!
— А без парашюта?
— Без парашюта?.. Нет! Без парашюта с такой высоты не прыгают!..
Тут вдруг в стекло ударилась голубая стрекоза и упала на подоконник.
Слабо шевельнув крыльями, она перекувырнулась через голову и вытянулась на подоконнике между Кариком и Валей, беспомощно перебирая крошечными лапками.
— Моя! — закричал Карик и схватил стрекозу.
— Моя! — закричала Валя.
Карик хотел оттолкнуть Валю, но вдруг ему показалось, что он теряет трусики. Он торопливо нагнулся, но не успел подхватить; трусики соскользнули вниз, а вслед за ними полетели и сандалии.
Карик протянул было руку, но диван, стоявший у окна, начал быстро опускаться вниз, точно лифт с верхнего этажа.
Ничего не понимая, Карик посмотрел по сторонам и тут он увидел, что комната как-то странно растягивается и вверх и вниз.
— Что это? — закричал Карик.
Стены, пол и потолок растягивались, как меха огромной гармошки.
Люстра мчалась вместе с потолком вверх. Пол стремительно уходил вниз.
Прошло не более минуты, но комнату уже нельзя было узнать.
Высоко над головой покачивалась люстра, похожая на огромный стеклянный стратостат.
Глубоко внизу поблескивал желтый пол. На полу, точно кожаные горы, стояли черные кресла, а белый халат профессора лежал, как вечные снега, покрывающие вершины гор.
