Но было бы несправедливостью не отметить, что этот, казалось бы, чрезвычайно важный момент особого оживления и былых тревог среди солдат не вызвал.
И когда 15 января 1918 года назначенная для несения патрульной службы 1-я рота Волынского полка заколебалась выходить, зная, что в этот день она может быть обращена против Учредительного собрания, то достаточно было комиссару полка только разъяснить, что Советы — это есть такая форма государственного бытия, которая идет дальше и глубже Учредительного собрания, что раз осуществлены Советы, было бы шагом назад возвращение к Учредительному собранию, — и рота бодро и уверенно вышла к своим постам, заявляя: если Учредительное собрание может оказаться против Советов — оно не нужно! Да здравствуют Советы! Вся власть Советам!.
7. Как жил гарнизон в Октябрьские дни
Для полноты описываемых событий остается прибавить, как жил гарнизон в дни Октября в своей будничной жизни.
В первую очередь, конечно, идет вопрос о пресловутой «распущенности», о том, что все матросы и солдаты стали спекулянтами и торговцами и что нельзя было двигаться по улицам Петрограда, столько лежало на них шелухи от семечек, которые «геройски» лущил весь петроградский гарнизон.
Значительная часть этих упреков относится к сравнительно более позднему времени. Отдельные случаи распущенности солдат, конечно, были.
Дисциплина палки, окриков, гауптвахты и карцера пала. А самодисциплины привито еще не было. Но, наряду с этим, нельзя не подчеркнуть, что чем дело было ближе к Октябрю, тем чаще нужно было наблюдать в частях примеры новой, небывалой раньше, немыслимой при прежнем строе революционной дисциплины.
Говорить о том, с какой точностью выполнялись распоряжения Военно-революционного комитета, военной организация РСДРП(б) и комиссаров, не нужно потому, что это известно всем.
Но даже распоряжения полкового комитета, ссылавшиеся на то, что этого требует Революция, как общее правило, были святы для воинских частей.
Отчетливо помню тот случай, когда в ноябре 1917 года в Волынском полку солдат Архипов беспрекословно отбыл недельный внеочередной наряд за то только, что самовольно взял из хлебопекарни три или четыре фунта хлеба.
Или другой случай: во время разгрома винных складов солдаты отняли у кого-то вблизи казарм две четверти водки. Они доставили ее в полковой комитет, где она и стояла на окне несколько дней, прежде чем комитет постановил уничтожить ее.
Конечно, это не относится к моментам, когда под влиянием тех или иных событий закипали страсти. Тогда бурлил солдатский океан, и не было для него авторитетов…
