Другая картина была в штабе округа. Здесь тоже сутолока, несмотря на вечер. Длиннейший стол приемной. Тут ждут приехавшие в штаб начальники частей; полковники, два-три генерала. Торопливо записывают что-то адъютанты и суетливо исчезают в кабинете, где работает «сам» начальник штаба. А на лицах у всех одно: скорей бы кончилась вся эта процедура! Домой скорей бы… Поздно уж… Все устали, и спать хочется. В холодных и пустынных залах штаба на всем лежала печать обреченности. Ее чествовали и те, кто по инерции еще бегал с докладами, и те, кто приехал «представиться» начальнику штаба.
Живо почувствовали ее, конечно, и делегаты Смольного.
Это была последняя мирная встреча делегации с людьми в погонах.
Через день было объявлено, что штаб Петроградского военного округа признается прямым орудием контрреволюции и войска отныне должны подчиняться только Военно-революционному комитету и его комиссарам при отдельных воинских частях.
2. Взятие Зимнего дворца
День 25 октября прошел в полку в самом нервном настроении. Вести, со всех сторон долетавшие в полк, были отрывочны и противоречивы.
Люди, посланные для связи в Смольный, вернулись только около 4 часов. И только тогда подтвердилось, что Керенский бежал, Временное правительство объявлено низложенным и что вся власть перешла к Военно-революционному комитету.
Всюду образовались кучки и группы солдат. Среди обсуждавших положение чаще всего слышалось: «Наконец-то; давно пора!».
Это солдаты посылали свое надгробное слово Временному правительству.
Но вместе с тем и тень тревоги и забот легла на полк.
Не верилось, что обойдется без борьбы. Шли слухи о подходе фронтовых частей. Штаб округа был еще в руках офицерства. Правительство еще заседало в Зимнем дворце. Некоторые утверждали, что Керенский уехал к войскам фронта, чтобы вернуться с ними и тогда дать бой большевикам…
Как всюду, были сомневающиеся, те, кто не верил; а рядом с ними, тут же на нарах, находились фанатики революции, энтузиасты, горевшие каким-то пожирающим огнем. Им казалось, что даже эти события, летевшие с ужасающей быстротой, идут слишком медленно. От них слышалось только одно: «Скорей бы, скорей!».
Все чувствовали, что перевернулась еще одна страница истории, и все хотели заглянуть в следующую — одни робко, недоверчиво и с опаской, другие, полные огня и веры, как дети революции.
Около шести часов вечера пришло распоряжение укрепить территорию полка. Опасались нападения или провокации со стороны Временного правительства. Против Фонтанной улицы, и по Волынскому переулку были установлены пулеметы.
