Красногвардейцы рассыпались частью цепью, приготовившись к стрельбе, частью подошли к железным воротам, бывшим на запоре, от которых сторож благоразумно сбежал. Его разыскали, отперли ворота, и отряд, не трогая команды, пошел обыскивать училище и офицерские квартиры. В сущности, это не был обыск, просто заходили и спрашивали оружие, — офицеры отдавали, и этим кончалось. Разоружение Константиновского училища прошло вполне благополучно, а на другой день команда выступила с артиллерией на Николаевский вокзал.
На нас же с Каллисом было возложено проследить за отправкой артиллерии и полка до конца, т. е. до момента отъезда их эшелонов. Здесь мы натолкнулись на «викжеляние» дорожного комитета. Он, по союзной политике Викжеля, объявил себя «нейтральным». Командира и полковой комитет лодейнопольцев мы нашли в большом затруднении: дорожный комитет отказывал в отправке эшелона. «Как же быть? — вопрошал нас председатель полкового комитета, — мы явились воевать с казаками, а не с железнодорожниками».
Видимо, Лодейнопольскому комитету выступать на позиции не улыбалось. Нечего греха таить, были у нас такие части «решительных» противников войны, которые не хотели никаких позиций, кроме домашних. Грызть семечки, кричать «ура» и «долой», принять большевистскую резолюцию — это куда ни шло, а вот сражаться: «это уж вы сами». В комитете лодейнопольцев такие настроения проглядывали. Ими занялся Каллис и скоро привел их в «православный» вид, — сговорились. Но дело было за железнодорожниками. Тут мы настояли прежде всего на отправке — к машинисту подсадили пару матросов. Казалось все налаженным и благополучным. Эшелон готов был тронуться. Вдруг один из «викжелеобразных» заявляет, что «комитет не ручается» за благополучный ход эшелона, — «мало ли что может случиться».
В помещении комитета членов было человек шесть, мы с Каллисом и один матрос. Заслышав новую угрозу, Каллис, не медля, вынул внушительный кольт и приказал членам комитета сесть вдоль стены. Те опешили и сели;
«Вот что, товарищи, шутки в сторону, нам это надоело. Сейчас один из вас с товарищем матросом отсюда выйдет и устроит так, чтобы эшелон ушел вполне благополучно. Если ж что-нибудь произойдет, я перестреляю вас всех».
Комитет онемел, один из членов в сопровождении матроса немедленно был выпущен, а мы с Каллисом и остальными членами просидели так около часа, пока не получили извещения о благополучном прибытии эшелона в Колпино.
