Все это продолжалось какие-то считанные мгновенья. Не успели мы опомниться, как порог остался позади и плот опять лениво заскользил по тихой, спокойной поверхности воды. «Погибельный» слив оказался вполне приемлемым для сплава.
Так же благополучно проплыли пороги все остальные плоты.
От пятого порога до устья Бахапчи осталось каких-нибудь 7 километров, и мы, пользуясь тихим предзакатным часом, решили, не останавливаясь, добраться до устья этой симпатичной реки, изобилующей рыбой и дичью.
Здесь мы остановились на ночлег и с удовольствием распили неприкосновенный запас «огненной водицы», специально оставленной для того, чтобы отметить благополучный сплав через пороги.
От устья Бахапчи плыли спокойно, без всяких приключений, если не считать одного малоприятного события на устье Оротукана.
Был ясный, холодный и тихий день. Мы приближались к Оротукану. До устья Среднекана оставалось свыше 200 километров, и мы решили плыть дотемна, не останавливаясь на Оротукане. Но вот и Оротукан. Зажатый между скалистыми берегами, он стал виден только тогда, когда плот почти вплотную подошел к его устью. Мы плыли на расстоянии ста – ста пятидесяти метров от берега. Внезапно послышалась густопсовая матерная ругань. Несколько человек, угрожая винтовками и обливая нас помоями нецензурной брани, категорически потребовали, чтобы мы немедленно пристали к берегу. В ответ на наши объяснения снова последовал шквал ругани и категорическое требование немедленно пристать. Пришлось подчиниться, особенно после того, как раздалось два предупредительных выстрела и пули с противным повизгиванием пронеслись над нашими головами. Мы подгребли к берегу. Нас окружили одетые в военную форму люди. Вскоре подошел молоденький командир. Проверив наши документы, он извинился за грубость своих подчиненных. Однако изысканная вежливость командира не могла рассеять тяжелого впечатления от странного приема.
Поскольку уже стало темнеть, мы решили остановиться на ночлег. Вежливый и подтянутый командир со своеобразной фамилией Дероберти (впоследствии мне не раз приходилось встречаться с ним в самых отдаленных, пустынных местах Колымы) всеми силами старался загладить неприятное впечатление. Надо сказать, что это ему в значительной степени удалось. Он многое рассказал нам о той своеобразной обстановке, которая создалась на Колыме в связи с организацией здесь исправительно-трудовых лагерей. Вольнонаемной рабочей силы на Колыме сейчас мало. Основной контингент составляют заключенные уголовники, которые с большим трудом поддаются перевоспитанию. Часто бывают побеги, в связи с чем и приходится прибегать к таким не слишком вежливым способам задержки подозрительных лиц, а мы именно такими и были, так как о нашем существовании ни ему, ни охране ничего не было известно.
